Ее грудной, чуть глуховатый голос и серьезные глаза завораживали его.

— Потому, — начал он, прокашливаясь, — что она не хочет трепать по судам имя своего мужа, а также говорить об его старческом слабоумии.

— Пол не страдал старческим слабоумием. Он умер в здравом уме. Если не верите мне, поговорите с его врачом.

— Как мне известно, вы подкупили этого человека.

Проигнорировав это оскорбительное замечание, Кирстен улыбнулась.

— Диллис Фишер не опротестовывает завещание лишь потому, что в этом случае всплывет правда о ее семейной жизни. Но люди узнают все, если я решу заговорить.

— Следует ли понимать это как угрозу? — спросил Кемпбел. Боже, как она хороша, думал он.

— Нет, я лишь констатирую такую возможность.

Кемпбел невесело рассмеялся.

— Я не верю вам, — сказал он. — Если бы Диллис Фишер боялась вас, она не стала бы мстить вам публично.

— Диллис Фишер уверена в моем молчании, зная, что я никогда и ничем не запятнаю имя Пола или память о нем. Иными словами, Кемпбел, я дорожу репутацией Пола гораздо больше, чем своей собственной. А этого не скажешь о Диллис Фишер, которая приписывает ему старческое слабоумие…

Кемпбел покачал головой.

— Неплохой ход, но мы с вами знаем, что почтительное отношение к памяти старика тут ни при чем. Вы молчите по одной причине: опасаясь, что в вашем темном прошлом раскопают тайны похлеще.

Кирстен понимала, что он надеется ударить ее побольнее. Кемпбелу это удалось, но она ничем не выказала этого, чтобы не доставить ему удовольствия.

— Вы правы, Кемпбел, — бесстрастно сказала она, — я не хочу видеть на страницах газет подробности своей биографии, каковы бы они ни были. Вы правы также и в том, что миссис Фишер обладает большей властью, чем я. Она несомненно приложит все усилия, чтобы я больше никогда не получила работу. Полагаю, она будет чувствовать себя победительницей, хотя и не понимаю, что она от этого выиграет. Но именно потому, что она полна решимости уничтожить меня, я обращаюсь к вам, а не к ней. Я вернулась в Англию, чтобы попытаться начать все сначала. Это нелегкая задача, особенно после столь продолжительного отсутствия, а при такой травле — невыполнимая. Поэтому я и прошу вас оставить меня в покое.

Кемпбел явно ожидал, что она будет продолжать. Ах, как отчетливо он представил себе долгие годы беспросветного одиночества, которое ожидает ее. Боже, да она и впрямь надеется на него!

— Послушайте, — сказал Кемпбел, — если вы хотите заручиться моей поддержкой, лучше забудьте об этом. Если бы даже я согласился, моя поддержка вам ничего не дала бы. Остановить эту кампанию может лишь Диллис.

— Но мы же знаем, что она никогда не пожелает встретиться со мной.

Он приподнял брови.

— Вы хотите, чтобы я выступил в роли посредника?

Кирстен кивнула.

— Отчасти так.

— Но, Кирстен, на что вы надеетесь? Эта женщина жаждет вашей гибели.

— Вам не обязательно помогать ей в этом.

— Обязательно. Уверяю вас. — Но почему?

— Это долгая история. Но поверьте, для вас лучше, чтобы этим занимался я, а не кто-то другой.

— Послушайте! — воскликнула Кирстен. — После всей клеветы, которую вы…

— Лоренс — мой друг, — прервал он ее, напряженно глядя в другой конец ресторана.

Кирстен умолкла. Имя Лоренса прозвучало так неожиданно, что она растерялась.

Кемпбел, потрясенный, как и она, тем, что он только что сболтнул, смотрел на нее холодным, непроницаемым взглядом, но испытывал явное замешательство.