— Я вижу, коллега, вам хлеб тоже непросто даётся. Может быть, сядешь? — предложил Волгин «гестаповцу». — Можешь не бояться, в окно я не прыгну. Как-никак четвёртый этаж.

«Коллега» сурово взглянул на него, но промолчал. Он вообще был молчуном. За всё время высказался только один раз, когда требовалось подбодрить Васю Губащенко. Интересно, где он раньше работал и встречается ли сейчас с бывшими сослуживцами?

Вернулась следачка. На лице её было написано: начальство велело всех отпускать. Женщина выглядела недовольной. Как и Волгину, ей было жаль потерянного времени. Столько наработала — и все псу под хвост. А ведь старалась, готовилась. Костюм строгий надела и помаду неяркую выбрала. Переживала.

— Вы можете идти. Но не забывайте, что вопросы ещё остались. Мы будем вас вызывать.

— Спасибо. Приятно было познакомиться. Надеюсь, вы не в обиде, что не сумели меня посадить? Это все они виноваты. — Большим пальцем правой руки Волгин указал на «гестаповца». — Обленились, привыкли к халяве. Товарищ, надо тщательнее готовить материалы! Оплошали вы, да-а, оплошали…

— Ты вот что… — Уэсбэшник отлепился от подоконника.

— Что?

— Не задавайся. Не получилось сегодня — получится завтра. Пусть это будет для тебя уроком. Может быть, сделаешь верные выводы…

— Слышь, родимый! А ну-ка осади! Я побольше твоего отработал. Так что иди поучи пацанов в школе милиции.

— А ты не боишься? — Уэсбэшник сузил глаза.

— Тебя? Если честно, не очень. Может быть, я чего-то не знаю?

— Не меня. Нас. Я доложу начальнику, и тебя занесут в чёрный спи…

— Что?! Да мы с Акулой в твоём списке должны на первом месте стоять! Золотыми буквами должны быть записаны! Тоже мне, напугал ежа голой задницей!

Скопившееся напряжение требовало выхода. Сергей понимал, что поступает неправильно, по-мальчишески, но удержаться не захотел. Прежде чем хлопнуть дверью, мстительно произнёс:

— И не забудь ко всем своим свидетелям приставить охрану. Вдруг я с ними поквитаться захочу?

В длинном коридоре было пусто. Волгин достал телефон, чтобы отправить сообщение Андрею на пейджер. Передумал. С трубкой в руке пошёл мимо безликих дверей, расположенных по обе стороны в шахматном порядке. Прислушивался к доносившимся голосам. Один раз показалось, что узнал голос Андрея. Заглянул в кабинет: девушка-следователь допрашивала негра в клетчатом пиджаке с перевязанной головой. Негр оборвал себя на полуслове, девушка спросила:

— Что вам нужно, гражданин?

Извиняться Волгин не стал. Отправился дальше, замедлив шаг, чтобы лучше слышать и не повторить ошибки. Со второго раза угадал. Кроме Акулова, в кабинете находились ещё двое. Молодой, на вид — вообще несовершеннолетний парень в форме работника прокуратуры, и толстобрюхий «гестаповец» в расстёгнутой «аляске» и сбитой на затылок меховой шапке.

— Андрей, ты ещё долго? Меня давно отпустили. Давай не рассиживайся, нам ещё работать надо. Жду!

Следователь побледнел и уронил под стол авторучку. Уэсбэшник, напротив, стал наливаться краской с такой интенсивностью, что, казалось, его сейчас хватит удар. Чтобы не видеть печального зрелища, Сергей закрыл дверь. Прислушался: звука упавшего тела не донеслось. Только скрип стула и тонкий голосок юного следака:

— Андрей Витальевич, ну как вы не понимаете, что вам же будет лучше во всём чистосердечно признаться…

Волгин хмыкнул и отошёл от двери.

Акулов освободился минут через пятнадцать. Выходя из кабинета, он улыбался. В руке держал повестку.

— Зачем тебе эта филькина грамота?

— Для коллекции пригодится.