– Не знаю.

– А почему ты не знаешь, где находится твое ружье? – закричал отец.

В дверях показалась мама, Павел Сергеевич махнул ей рукой, она ретировалась, плотно прикрыв дверь. Мужчины ждали ответа.

– Пропало.

– Почему не заявил? Как только пропало? – добивался непонятно чего отец, у него дергался глаз.

– Я обнаружил пропажу только вчера, собираясь на охоту. Подумал, что забыл его прошлый раз, а когда приехал, не было повода вспомнить.

– Забыл… подумал… не вспомнил… Знаешь, Сергей, у меня нет слов. Твоя глупость и беспечность… А!

Павел Сергеевич в сердцах ударил ладонями по коленям, вскочил и отошел к окну. Кагалин подошел к нему и, похлопывая по плечу, сказал Сергею:

– Понимаешь, Сережа, Олег убит из твоего ружья.

Вот и все. Очень просто сказано, но совсем непросто это понять. Отсюда допрос: где был, что делал… Стоп, стоп… Значит, подозревают его, Сергея? Чушь какая! Зачем ему убивать этого придурка? И отец мог подумать!.. Тревога, тревога сжимала сердце до боли.

– Это не я… – прошептал Сергей, подняв беспомощно-беспокойные глаза на Василия Алексеевича. Сейчас только он мог помочь.

– Мы знаем, – успокоил его тот и присел на диван. – Но мы – это еще не все. Как думаешь, кто из твоих знакомых ненавидит тебя?

Сергей сосредоточился: кто? Память с компьютерной точностью выдавала лица, события. Не любили его многие, это уж точно. Если он сам испытывал к большинству окружающих неприязнь, то неужели они могут относиться к нему иначе? Нет. Мы все ощущаем подсознанием и за нелюбовь платим нелюбовью. Но ненавидеть до такой степени…

– Думаете, меня специально подставили? – спросил он.

– Я пока ничего не думаю, – ответил Кагалин. – Для убийства должны быть причины, у кого-то они были. Но при этом убийца взял именно твое ружье, застрелил Олега и бросил его рядом с ним. Бросил, указывая на тебя. Так что думай, Сергей, думай.

Он думал. Огромные старинные часы в углу отстукивали маятником время: минута прожита, еще одна… Сколько их вообще осталось? Пришло время задуматься о себе. Жил, казалось, никому не мешая… Выходит, мешал. Кому понадобилось выкрасть сначала, потом сделать выстрел в человека, бросить рядом ружье, старое ружье, с инкрустацией… При чем здесь инкрустация? Убит человек, а подумать все должны на Сергея! Что же он сделал не так? За что? Сам себе и ответил:

– Не знаю…

– Это могли сделать и мои враги, – предположил отец. – У меня их более чем достаточно.

– Могли, – согласился Кагалин. – Странно как-то… и нагло. Мы-то знаем с отцом: ты не способен, но для остальных… У нас как рассуждают? Сын мэра, все можно, покроют, ничего не будет за убийство, распустились. Если подробности, не дай бог, просочатся… а у тебя нет стопроцентного алиби.

– Почему? Все подтвердят, что я был…

– …каждую минуту на глазах? (Сергей молчал.) Видишь? Нет алиби, нет.