— Когда приедем, нечего сильно драть глотку. Особенно с тем, что мы везем. Я газану и буду сваливать как можно быстрее… Понятно?

— Поехали, понятно…

Борода, громко смеясь, добавил:

— Мы уже везем не товар, за который нам платят, а мясо…

Это было странное помещение… Подвал со сводчатым потолком и земляными стенами. Кое-где валялись инструменты: лопата, кирка, грабли и лейка, но это были уже непригодные инструменты, которыми давно не пользовались. Со свода потолка на веревке свисал охваченный выпуклой металлической сеткой фонарь, похожий на те, которые висят в конюшнях кавалерийских полков. Его слабый, тусклый свет едва освещал комнату, слишком большую для такого дрянного освещения.

Прямо под фонарем, в вырисовывающемся круге света, сидели какие-то люди, лица которых трудно было различить.

Это было странное, страшное и в то же время торжественное собрание. Тот, кому довелось бы его увидеть, почувствовал бы, как его охватывает страх…

Разговоры, которые вели эти люди тоже казались по меньшей мере странными.

— Послушай, Эрнестин, — спрашивал человек с тщательно выбритым лицом и постоянно моргающими недоверчивыми глазами, — скажи-ка, красотка, ты уверена, что Дьяк понял, где мы будем ждать его?

Эрнестин, сидевшая на корточках и гревшая руки у костра, горевшего прямо на каменной плите перед камином и наполнявшего комнату клубами дыма, ответила, пожимая плечами:

— Черт! Ты об этом спрашиваешь постоянно, прямо, как часы. Нибе, раз я тебе сказала «да!», — значит, «да!». Черт побери! Ты, что, думаешь, Дьяк тупой как пробка?

Раздался взрыв смеха.

Нибе не очень-то любили в банде Цифр… Все знали, что это нужный и верный кореш, что с ним ты вне опасности, что он тоже допускает ошибки, но все немного завидовали его положению служащего. И к тому же униформа тюремного охранника чертовски впечатляла дружков.

Но Нибе был не из тех, кого можно смутить.

— Ну, что здесь такого, — сказал он, — я просто спросил, что они там втроем могут делать… Если они знают, где это, то они уже должны были сюда примчаться…

— Эй! Косоглазка, скажи-ка, который час…

— У меня часов нет… — покачала головой старуха.

Послышался возмущенный шепот.

Семь или восемь бандитов, собравшихся в ожидании Бороды и Дьяка, отправленных вместе с Эмиле за Жюлем, посчитали сказанное Косоглазкой неправдой…

Матрос взял старуху за плечи и тряхнул ее.

— Ладно тебе, лгунья, — сказал он. — Тебе не стыдно все время бояться?

И, по-прежнему потряхивая старую женщину, он снова пошутил:

— Ох, уж эта мамаша Косоглазка, сколько времени она торгует всякой рухлядью, сколько времени набивает свою маленькую мошну, которая с тех пор уже стала большой и раздулась, благодаря тому, что мы проливаем пот, и она еще над нами издевается! Так ты говоришь, что у тебя часов нет? Да у тебя их десятки!..

Эрнестин прервала разговор:

— Половина второго…

Вдруг среди присутствующих пробежал легкий трепет. Нибе, приложив палец к губам, только что подал всем знак прислушаться.

И в заброшенном помещении для выращивания шампиньонов, которое банда Цифр с недавнего времени избрала для себя в качестве места для встреч, установилось глубокое молчание…

— А откуда он возвращается? — спросил Матрос.

Нибе энергичным «Тсс!» призвал возмутителя тишины к молчанию.

— Вот они, — сказал он, — вот обвиняемый!.