Язык не поворачивался сказать плохое о больной Ширяевой, зато своих родителей Маргелов костерил как мог: почему они его не назвали Ваней? – избежал бы этого разговора. Нет, нарекли, черт побери, самым популярным именем, согласно ситуации – героическим. Опять же исходя из нее – анекдотическим.

 Василий, прерывая собеседника, спросил:

 – А что потом? Мне отрежут язык или заодно прихватят голову? Это я сужу по вашей зловещей откровенности.

 – Не обязательно резать язык, – ответил Олег, – на вашем месте его следует крепко прикусить. А голов в этом деле полетело столько, что еще одна окажется действительно лишней.

 – Вы умеете успокаивать, – Хмыкнул следователь. – Как я понял, это работа не одного дня.

 – Напротив, отсчет пойдет на часы.

 – Но я еще не дал согласия.

 – А есть ли у вас выбор? – жестко спросил Олег.

 Да, выбора у Маргелова действительно не было.

 Все спланировано заранее и не им.

 «Как мне плохо...» – простонал про себя Василий и добавил вслух:

 – Я согласен.

 – У вас есть загородный дом? – спросил Олег.

 – Да, дом... – хмыкнул следователь. – Небольшая дача: две комнаты, летняя кухня, беседка, сад – восемь соток.

 – Сегодня заночуете на даче, – распорядился Шустов. – Я поеду вместе с вами, чтобы сделать необходимые для работы привязки. Там и произойдет более детальный разговор. Сумеете уйти с работы пораньше?

 Маргелов развел руки в стороны, в глазах застыла неприкрытая злоба: «А куда я, на хрен, денусь?»

 – Если вы на машине, подберете меня в половине четвертого на углу Московской и Советской Армии. Если нет...

 – Я на машине, – перебил Маргелов. – Подберу.

 – До встречи, – Олег сухо кивнул и вышел из кабинета.

 Его уход не принес Маргелову облегчения, наоборот, сейчас он почувствовал, что ему уже не хватает рядом этого хмурого с виду человека. Все перевернулось в несколько минут, привычное прежнее беспокойство сменилось неприкрытой тревогой. Итак, с этой минуты он – подсадная утка. Господи, дай силы все это вытерпеть. И еще хорошо бы просто выжить.

 В смятении прошло десять, двадцать минут. Маргелов машинально поднял трубку и позвонил домой.

 Пришлось выслушать ворчание жены. Чего там говорить, ночные отсутствия мужа она переносила с великим трудом. Снова перед глазами встал мрачный облик недавнего гостя: ходит по комнатам дачного домика, заглядывает под кровати, открывает двери стареньких шкафов, сует нос в погреб.

 Погреб...

 Погреб, где Валентина держала Максима Курлычкина, Василий видел собственными глазами, когда по ее просьбе ездил в Марево. Слава богу, большого шума удалось избежать. Местного участкового, похоже, удовлетворили объяснения следователя городской прокуратуры насчет детских игр взрослых уже парней.

 Спохватившись, Маргелов отправился с докладом к прокурору. Безусловно, «старика» такой поворот событий удовлетворит. Волков словно выжидал, надеялся на чужие щедрые руки, привыкшие к жару, когда давал «добро» представить Валентину мертвой.

 78

 Время шло, а Михаил Константинович все еще переваривал полученную информацию, которая не могла не беспокоить его. Еще в самом начале, когда анализировал полученные от Белоногова данные, он долго «склонял» произнесенное Яцкевичем имя – Василий, против логики отбрасывая прозвище.