– Но он потомок Витовта и Беруты! – повторил властитель Галича. – Ты же лишь мой старший сын. И потому клянись! Войны меж своими детьми я не допущу. Клянись немедля или вместо моего покровительства ты познаешь мой гнев! Клянись!

Старший из княжичей скрипнул зубами, шумно втянул носом воздух. С силой мотнул головой – однако все же шагнул к креслу. Снова глубоко вздохнул, весь скривился, но все-таки взялся ладонью за полуобнаженный отцовский меч:

– Клянусь!

– В чем? – не отступил Юрий Дмитриевич, пристально глядя старшему сыну в глаза.

– Клянусь признавать старшинство Василия московского, сына княгини Софьи, и не подыскивать великокняжеского стола! – Василий отдернул руку, стряхнул в сторону капельки крови и стремительно выскочил из горницы.

29 ноября 1433 года. Москва, Кремль, покои княгини-матери

Пробежав свиток глазами, Софья Витовтовна, слегка наклонив голову, неуверенно потеребила гусиное перо. Затем решительно макнула его в чернильницу, размашисто подписала грамоту. Подумала еще немного, отошла к печи, открыла дверцу и бросила письмо в топку. А следом – и перо. Снова вернулась к пюпитру, встала за ним. Замерла, вглядываясь в яркий прямоугольник близкого окна.

В дверь осторожно поскреблись. Выждали. Затем створка медленно приоткрылась. Снова ненадолго замерла – и распахнулась уже полностью. Кривобокий чернобородый мужчина с перехваченной широким ремнем охапкой дров вытянул шею и, убедившись, что правительница не оглядывается, решил прикинуться невидимкой: слегка поклонился, пробрался к печной кладке, неслышно ступая по т