— Почему бы и нет? — решилась я. — Мне тоже всегда хотелось обнять одну из статуй.

Если Клайв не мог справиться с болезнью Мойры, посмотрим, как он справится с антикварной ярмаркой самостоятельно. Это послужит ему хорошим уроком за то, что не поддерживал Мойру как следует.

— Спасибо! — улыбнулась она. — Для меня это многое значит.

— Мы замечательно проведем время, — сказала я. — Мы с тобой уже давненько не путешествовали вместе.

— Вечность, — согласилась она. — Интересно, что с нами происходит, с тем, что мы хотели бы сделать… как, например, с моей мечтой стать археологом. Вместо этого мы как бы погружаемся в какую-нибудь работу, так же как окунаемся в отношения, то одно, то другое. Полагаю, в какой-то момент это кажется правильным, но возбуждение, интерес к жизни и ее нескончаемым возможностям — потерян. Тебе всегда хотелось стать торговцем антиквариатом? Думаю, да. Когда мы впервые встретились, ты была весьма сосредоточена на этом.

— Не думаю, что кто-либо планирует стать торговцем антиквариатом, когда вырастет, Мойра, — возразила я. — На самом деле я всегда интересовалась историей. Все, что касалось 1500 года и позднее навевало скуку, насколько я помню. Учителем мне быть не хотелось, так что, полагаю, я нашла то, что соответствовало врожденному интересу. И да, я рада, что так поступила. Нет, я не планировала это, просто так вышло. После университета я путешествовала, как и примерно две трети моего выпуска. Разница была в том, что они во время путешествия пьянствовали, а я ходила по магазинам. Вообще-то, я столько покупала, что мне приходилось продавать многие вещи, чтобы освободить место для других.

— Кажется, ты немного преувеличиваешь, — сказала она. — Нет, серьезно, ведь тебе хотелось стать кем-то, когда ты была маленькой?

— Кондуктором в поезде, — призналась я. — Я думала, что было бы здорово сидеть в конце поезда и махать всем на железнодорожных переездах. Жалею ли я, что не сделала этого? Нет.

— Счастливая. Я получила свою степень МДА, потому что мне казалось, что это здорово, круто, говоря твоими словами. И я открыла спа-салон отчасти потому, что исследовала рынок и увидела некоторые возможности, но еще и потому, что это ужасно нервировало моих родителей. Им была противна сама мысль о том, что в семье кто-то будет заниматься торговлей. Кстати, они все так же бесятся. Знаю, не очень-то хорошая причина.

— Но у тебя так здорово получается! — воскликнула я. — Неужто ты не получаешь никакого удовольствия от своего занятия?

— Конечно, получаю, — сказала она. — И ты права, у меня хорошо получается. Мне просто интересно, где бы я сейчас была, если бы последовала за своей мечтой, за своим счастьем, как говорил Джозеф Кемпбелл. Была бы я здесь, со своим салоном и с Клайвом? Не знаю.

Я ничего не ответила. Побывав замужем за этим человеком, разведясь с ним, а затем с трудом став незаинтересованным наблюдателем отношений Клайва и моей лучшей подруги, я давно пообещала себе, что никогда не буду обсуждать свои чувства на этот счет. В действительности я похоронила свои чувства настолько глубоко, что уже не была уверена, какими они были. Я всегда чувствовала, что наша с Мойрой дружба зависит от нашего же общего молчания, и, хотя мы и были близкими подругами, если бы мы когда-нибудь стали обсуждать это, одна из нас наверняка сказала бы что-то, что закончило бы нашу дружбу. Я была счастлива с Робом Лучкой, моим партнером, но даже с ним я решила не обсуждать ни мою прошлую жизнь с Клайвом, ни мои зачастую противоречивые эмоции по поводу того, что Клайв и Мойра вместе.