— Если не будет лекалства, он наснет нелвнисать. Злиться. Потеть. Деплессия. И тогда он согласится сделать то, о сем мы его поплосим в обмен на лекалство.

Бигнол нахмурился.

— Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль. Вам холосо заплатят. Делайте, как сказут, а инасе… инасе… — Пользуясь в качестве выразительного средства одной лишь мимикой, китаец убедительно продемонстрировал, что ждет аптекаря в случае отказа. Окончательное решение всех земных проблем выглядело в его представлении очень неприятной процедурой. — Не беспокойтесь, мистел Биг-Ноль, — повторил он. — Такое делалось и ланьсе. Он осень, осень умный дзентльмен, но у каздого селовека есть сена. Его сена — белый полосок. Так сто, когда полусите инстлуксии, делайте, как вам сказали.

Бигнол согласно кивнул, и в этом жесте, неохотном, но неизбежном, приняло участие все его тело.

Мориарти сделал еще один ход в смертельной игре.

Из Бермондси на Альберт-сквер Эмбера привезли ночью. Той же ночью туда доставили Боба Шишку, пострадавшая рука которого еще висела на повязке.

Оба задержались там на тридцать шесть часов, проведя большую часть времени в кабинете Мориарти, после чего отбыли на континент, к озеру Анси. Отсылая Эммера и Боба, Профессор одним камнем убивал двух птиц: избавлялся от людей, присутствие которых в Лондоне было сейчас нежелательным, и использовал их в игре с далеко идущими целями. С этого времени Ирэн Адлер будет под постоянным наблюдением, каждый ее шаг будет записываться, а результаты наблюдения будут каждые три-четыре дня отправляться Мориарти.

Появилась в доме, к вящему неудовольствию Сэл Ходжес, и новая жилица, итальянка Карлотта, которая все чаще и чаще занимала место Сэл в постели Профессора. Мало того, Сэл еще и получила задание: обучить «латинскую тигрицу» — как называл девушку Мориарти — этикету, манерам и моде.

Что касается другого дела, то все старания отыскать в жизни инспектора Кроу что-то предосудительное закончились полным провалом. Полицейский был безгрешен и за все годы службы не запятнал себя ни взяткой, ни малейшим отступлением от закона.

Полли Пирсон все еще печалилась по Гарри Алену, а Бриджет Спир прибавляла в объеме. Сам же Спир с утра до позднего вечера занимался делами возрождающейся криминальной империи и ежедневно отчитывался перед Профессором, который, с присущим ему безошибочным чутьем, наставлял своего начальника штаба. Шлайфштайн и его шайка по-прежнему томились в Бермондси, хотя и в условиях относительного комфорта, но в полной изоляции от внешнего мира. В свободные часы Мориарти репетировал трюки, позаимствованные из книги профессора Хоффмана «Современная магия», и каждый вечер уделял по меньшей мере один час подготовке и совершенствованию нового образа, перевоплотиться в который ему предстояло лишь через несколько месяцев.

Шла вторая неделя декабря, когда в дом на Альберт-сквер вернулся Гарри Аллен.

Учителем Гарри Аллен не хотел быть никогда. Да его и не тянуло к этой профессии — может быть, потому что его собственный школьный опыт приятных воспоминаний не сохранил. Избалованный сын небогатого сквайра, он провел некоторое время в Оксфордском университете, где отметился лишь склонностью к пьяным кутежам и ничегонеделанию.

Довольно симпатичный бездельник, Гарри, после смерти отца, оставившего по большей части только долги, впервые в жизни оказался в положении, когда ему пришлось опираться лишь на собственные скудные ресурсы. Хорошо сложенный молодой человек со слабостью к женщинам, выпивке и азартным играм — именно в таком порядке, — он без особенного труда устроился учителем в небольшой частной школе в Бэкингемшире. Природное добродушие отнюдь не мешало ему практиковать в отношении подопечных ту же жестокость, которую он испытал несколькими годами раньше на собственной шкуре.