Видели бы они правду. Ту, что видел Даут – правду об огненном змее.

* * *

– Аллаху Акбар! Субхана раббияль-а`ля, – прокатилось по выстроившейся лаве, и конница осман тронула с места. Тут же за ней двинулись лучники, а за ними, подгоняемые пехотой, пошли местные поселяне, согнанные и за ночь соорудившие множество штурмовых лестниц.

Вот они, стены усадьбы этого насмешника Мелесия. Не высоки, и всего две башни. Легкая добыча для опытных гази. А за стенами должно быть много чего нужного и важного. И золото, и одежда, и пища, и рабы. А особенно интересует Даута лишенный сана патриарха Каллист. Вот еще одна нежданная, но счастливая ступенька. До самого утра паша тысячи, его сотенные паши и приглашенный ими Даут допрашивали пленных болгар. И вот какую неожиданность они выдали. И вовсе не золото Никифора сейчас волновало бывшего тайного пса Орхан-бея. Десятки планов уже построились в его голове. Один коварнее и умнее другого. Вот только бы захватить Каллиста живым. А там уж…

Как приятно и обнадеживающе начинается этот день!

– Смотрите, смотрите! Они уже готовы сдаться! Они открывают ворота! – раздались радостные возгласы воинов.

Даут привстал на стременах. Действительно на короткое время открылись ворота и из них вышел…

– О, Господи! – и тут же исправился Даут: – О, Аллах! А`уз̇у биллях̇и мина-ш-шайтани-р-раджим.

К войску бесподобных гази быстрым шагом приближалось нечто одетое в синие одежды и, в до боли знакомом огромном синем плаще. А за ним спешило тонкое существо, на котором ветер трепетал так же синий плащ.

И случилось странное. Воины потянули поводья, сбивая шаг лавы. Непривычно заметались знамена. Умолк лязг боевого железа. По рядам, вначале тихо, а потом с нарастанием пронеслось: «Синий шайтан! Синий шайтан! Синий шайтан!».

И лава остановилась, стоило этому нечто сбросить с головы огромный капюшон.

И его сразу же узнали:

– Шайтан-бей! Шайтан-бей! Шайтан-бей!

– Заклинаю именем Великого Аллаха! Молчать! – взревел тысячный паша.

Но повинуясь чему-то странному, десятки воинов покинули строй и поскакали навстречу быстро приближающимся людям в синих одеждах. Еще немного и они уже взяли в подвижное кольцо вышедших из крепости. И опять странно и даже уже жутковато. Они не убили этих людей. После короткого разговора они бросились назад к своим, прижимаясь к шеям своих скакунов.

– Это он! Он! Шайтан-бей! – с растерянностью и даже с некоторым ужасом кричали своим братьям возвратившиеся.

Оцепенение охватило войско. О чем сейчас думали храбрые гази. Были ли их души на месте, или опустились в пятки.

– Это не Шайтан-бей! – срывая голос, закричал Даут. – Я собственными глазами видел, как его сожгли. Верьте мне, братья. Наш Шайтан-бей сожжен проклятыми византийцами. Мои уста говорят истинную правду. Клянусь именем Аллаха, Шайтан-бей мертв!

– Он назвал меня по имени! И сказал мне о ране, которую лечил в Измите! – закричал один из возвратившихся воинов.

– И о моей ране он точно все сказал! – воскликнул другой.

– Это точно, тот самый, кто оторвал голову проклятому убийце девушек в Бурсе. Я видел эту казнь. Я видел этого палача. Это лицо, это тело невозможно забыть. О, Аллах! О, Аллах! Если он сожжен, то кого Аллах к нам вернул? – визгливо запричитал третий.

– Кого вернул Аллах? Кого?! Кто это? Кто? – пронеслось по рядам, и стройная лава расстроилась, сбиваясь в испуганные группки.

– Молчать! Трусы! Я именем Аллаха поклялся, что видел смерть Шайтан-бея. Я уверен в этом. Кому как не начальнику тайной службы знать об этом.