— Поговорим?

«С телевизором своим разговаривай», — мысленно ответил он, но вслух произнес совсем другие слова:

— Смотря о чем.

Мать села на кровать и виновато призналась:

— Ты так вырос, так изменился… Совсем другой стал. Чужой какой-то.

— Я всегда чувствовал себя чужим, — сказал Самурай.

— Я тоже, Коля. — Она вздохнула. — Знаешь, мне иногда казалось, что тебя подменили в роддоме.

Он покосился на нее. Алкоголь все еще действовал на нее и развязал ей язык. Может, лучше выпроводить мать из комнаты, пока она не наговорила откровений, о которых потом будет жалеть?

Но вырвавшаяся у матери фраза слишком больно ранила его душу, которую он считал упрятанной так глубоко, что никому не достать.

— Вот как? — жестко усмехнулся он. — А что, если и правда? Вдруг меня действительно подменили? И я не твой сын?

— Мой, — вздохнула мать. — Наш. Такого ни с кем не спутаешь.

— Я каким-то особенным родился?

Она посмотрела на Самурая и кивнула:

— Да. Мертвым.

— Что?

Он похолодел, хотя был укрыт одеялом.

— Ты родился мертвым, — повторила мать.

— Как? — собственный голос показался Самураю хриплым, как кашель.

— Очень просто, Коленька. Я никогда не рассказывала тебе об этом, потому что история страшноватая на самом деле.

— Так что случилось? — поторопил он мать.

— Ты не закричал, когда появился на свет, мой мальчик. И даже не дышал. Врач счел тебя мертвым.

— И что дальше?

— А дальше тебя хоронить взялись, — вмешался отец, неслышно появившийся в комнате. — Погоревали, конечно, но не очень сильно. Привыкнуть-то не успели как следует.

— Кто как! — запальчиво возразила мать. — Я успела. Выносила сыночка, как-никак. Это вам, мужикам, все просто. Плюнул, дунул и забыл. Мы, женщины, по-другому устроены.

— Так что там с похоронами? — нетерпеливо перебил Самурай.

— Тебя уже в гробике опускать собрались, — ответил отец. — Когда ты вдруг ожил.

— Ожил?

— Да, — подтвердила мать, кивая в такт своим воспоминаниям. — Расплакался внезапно, раскричался… Да так громко, так отчаянно!

— Там священник был, — добавил отец. — Тогда уже начали понемногу послабление церкви давать, можно было. И знаешь, что он сказал?

— Что? — спросил Самурай.

— Что ты ожил, потому что увидел ад, — тихо, почти шепотом ответила мать. — Испугался. Попросился обратно.

— Чтобы не сразу, — добавил отец. — Мол, проживу жизнь, а уж потом…

И снова Самураю стало холодно под одеялом. Он до сих пор как следует не согрелся. Вечер был теплый, а его начало морозить, как только он вспомнил родительскую историю. Чтобы больше не думать про могилу и разверзшийся ад, Самурай постарался занять мозг другими мыслями.

Интересно, а дрова на даче остались? Помнится, когда покупал, их было предостаточно — целая гора поленьев из корявых стволов выкорчеванных груш и черешен. Но дрова могли пойти на растопку чужих печей, и тогда не разведешь огонь в камине, не насладишься виски, расслабленно любуясь пламенем сквозь стакан. Там и стаканов-то может не оказаться. Впрочем, плевать.

Какая-нибудь посуда да найдется. А не найдется — так у бутылки имеется горлышко. В любом случае Самурай насладится божественным виски, приобретенным за такую цену, словно напиток был изготовлен из чистого золота, только жидкого.