Изменить размер шрифта - +
Он вдруг впервые по-настоящему ощутил, что остался совсем один, что все, кого он любил, либо мертвы, либо находятся неизвестно где. И понял, что с этого самого момента жизнь его начинается сначала, как это было уже не раз.

Закончив, он, сам потрясенный собственным рассказом, умолк. Дед тоже хранил молчание, и Елена, боясь пошевелиться, ждала, пока слезы, давно катящиеся по ее щекам, сами высохнут.

Стараясь разрядить возникшее напряжение, Платон кашлянул и спросил:

– Да так скажи мне, любезный, что же вообще происходит и кто же теперь без Егора направлять нас будет?

Варяг нахмурился.

– То, что обычно происходит в России в смутные времена, – круговерть вокруг трона. Стоит лишь царю-батюшке расчихаться, как уже придворная челядь бросается строить далеко идущие планы, а то и вовсе перекраивать страну по своей прихоти. Мы же с тобой, отец, Карамзина читали…

– Но ведь нынешний-то кремлевский… вроде здоров! – неуверенно вставил Платон.

Варяг усмехнулся:

– Да у него семь пятниц на неделе! Сегодня бодрячок, а завтра уже при смерти. Вот они и суетятся. А прошлой осенью такой шмон по всей России устроили, что до сих пор опомниться не можем. Решили всех наших людей повязать, перевербовать, а самых непокорных – угрохать. Помнишь, отец, путч девяносто третьего?

– Припоминаю.

– Вот тогда уже начали подкоп вести. А в прошлом году продолжили. Потому и меня сгноить решили в этой глуши, и подельников моих, и Егора Сергеевича.

Варяг осекся и взглянул на Елену. Она молча смотрела на него, в уголках рта пролегли две скорбные складочки. Девушка словно все понимала, хотя Варяг намеренно говорил околичностями, которые, как ему казалось, были понятны одному лишь Платону.

– Только поторопились они нас похоронить, – сдерживая прорывающуюся из горла злобу, продолжал Варяг. – Сделаем так, как должно быть по правде. Без Eгopa Сергеевича, конечно, трудно придется, но мы сумеем. Мне бы сейчас в общей ситуации разобраться. Я еще пока не в курсе всех дел. Вот вернусь – там видно будет. И чем скорее это произойдет, тем лучше. А потом у меня должники в Питере есть, нужно все сполна им вернуть. Рассчитаться с ними нужно. Время не ждет! Послушай, отец Платон, поможешь мне снарядиться в обратный путь, а?

Платон закряхтел.

– Спрашиваешь напрасно. Неужели и так не ясно? Конечно, помогу.

 

Днем он помогал Елене по хозяйству, они много разговаривали, а ночью она снова пришла к нему и снова заставила его забыть обо всем на свете.

 

Елена давно уже не была с мужчиной. И в первую ночь, проведенную с Владиславом, боялась собственной робости, стыда, предчувствия боли. Но все случилось так естественно, нежно, романтично даже, что она окончательно растаяла.

И в эту ночь, впервые оставшись в доме вдвоем с Владиславом, без Платона, Елена совсем осмелела. Придя к нему в постель и устроившись рядом под его боком, она ощутила прилив возбуждения. Владислав обнял ее сзади, сильно прижав к себе. Его ладони легли на соски ее высоких грудей. Она с содроганием и волнением ощутила его нежное прикосновение, словно Владик боялся причинить ей боль.

– Нравится? – прошептал Владислав.

– Да-а, – едва слышно ответила Елена, сладостно морщась от накатившего чувства возбуждения.

– Я хочу тебя! Сразу! – Владислав хрипловатым шепотом заставил ее трепетать еще сильнее.

Елена лишь постанывала – сначала тихо, потом все громче. Владислав повернул ее лицом к себе. Девушка, поддаваясь его воле, легла на спину. Он оказался сверху, и тут же она почувствовала, как он легко вошел в нее, грозя пронзить насквозь, разорвать все внутренности. В какой-то момент ей стало больно, но тотчас неприятное ощущение переросло в острое мучительное удовольствие.

Быстрый переход