Ланцов не отрывал взгляда от следователя. Молчит, гад. Считает. «Пи» в куб возводит, а потом конвертирует. Прикидывает, что на «пи» в третьей степени купить можно. Каких дальних родственников подключить, чтоб не светить левые доходы. Ему ж тут не на одну виллу в Испании хватит. И даже не на две. Иван Михайлович уже предвкушал победу. Прикидывал, как правильно доложить Марусову. Правильно – это «пи» в пятой степени. «А что делать, Виталий Иванович, что делать? Да, сволочь, но…»

И тут Золотов очнулся от раздумий.

– Но это число здесь немного неуместно, – выдохнул он, сам себе удивляясь.

Купидон даже вздрогнул. Почувствовал себя так, словно его самого посадили в шкаф и сейчас начнут дубасить палками.

– Речь идет об особо тяжких преступлениях. Об организации преступной группировки в том числе, – добавлял «палок» проверяющий. – Вам, Иван Михайлович, как человеку государственному, должно быть понятно, что есть что.

– Ху из ху, как говорится, – растерянно промямлил Купидон, все еще не веря ушам своим.

– Вот именно. Я рад, что вы понимаете. На такие вещи нельзя закрывать глаза. Если мы с вами, конечно, люди и граждане своей страны, а не персонажи Зощенко. Вы любите Зощенко?

Ланцов напрягся. При чем здесь Зощенко? С ним тоже делиться придется? Пробить надо будет – что за тип. Должность? Место в иерархии? Если наверху, на самом, то дело труба – у столичных свои расценки. Попробуй перешиби – по миру пойдешь вместе с молодой женой. Или, скорее, без нее.

– К тому же мне пришлось доложить руководству. Возможно, сюда пришлют дополнительные силы, – обрадовал следователь. Надо в тонусе этих «хозяев жизни» держать. Так, на всякий случай. Если уж Пузину-младшему мордобой в ресторане устроить как стакан накатить, то что от хозяев ждать.

– Это из-за той драки, да? Антон Романович, он извинится! И мы его сами накажем! Бога ради, предъявляйте обвинение, направляйте дело в суд, никто слова не скажет. Мы просим лишь избрать меру пресечения, не связанную с арестом…

– Простите, кто это – мы? – голосом доброй воспитательницы детского сада поинтересовался Золотов. После чего уточнил голосом строгой воспитательницы: – Случайно не знаете, кто еще в этой милой компании? Пузин ведь не один пошаливал.

Ланцов в данную секунду походил на Джеймса Бонда, которому на совершенно секретный мобильник позвонил рекламный менеджер. «Джеймс? Здравствуйте. Меня зовут Лариса. Я хочу пригласить вас на презентацию нашей фирмы «Мир пряжи»…»

Бедняга замер на полуслове. Опять двадцать пять! Так вроде хорошо дело пошло, и на тебе! Чего он хочет, в самом деле? Пусть прямо скажет, в какую степень теперь надо это «пи» клятое возвести!

– Не знаю, – мрачно отрезал Купидон.

– В-о-о-т! – протянул Вячеслав Андреевич, – а если он останется на свободе, мы этого тоже никогда не узнаем. А хотелось бы.

Взгляд следователя стал таким безмятежным, что Ланцов с болью осознал: дальше повышать сумму бессмысленно. Хоть в куб, хоть в десятую степень возведи – откажется, сволочь. Неужели что-то они проморгали? Не учли? Как трудно жить далеко от столицы! Новости важные запаздывают, не успеваешь в обстановке ориентироваться. Неужели всерьез за коррупцию взялись? Не шутят больше. Или шутят, но не для всех?

– Хорошо, удачного вам следствия… Всего доброго, Антон Романович!

Дойдя до двери, он сообразил, что отчитываться перед Марусовым не о чем.