Поняв, что где-то что-то пошло не так, профессор сориентировался по солнцу и пошел на север. Почему на север? Он не знал.

Вскоре он встретил двух женщин средних лет, которых жутко смутил своим видом. Впрочем, он и сам смутился. Но потом рациональность победила, и они пошли дальше вместе. А на закате вчерашнего дня к ним прибился еще один попутчик, француз.

– Кто? – не поверил я своим ушам.

– Француз, Поль Грандье, – повторил профессор. – Родом из Нанта, это такой портовый город…

– Я знаю.

Надо отметить, я был удивлен.

Нет, понятно, что не одни братья-славяне на Ковчег места покупали, но все-таки – француз в наших краях? Чудно.

Профессор с доброй улыбкой подождал, пока я помотаю головой, и продолжил.

Переночевали они прямо на равнине, а утром их разбудили удары под ребра. На их маленькую группу наткнулся отряд звероподобного существа, которое называло себя Окунь. Был этот Окунь рыжеволос, лохмат и очень свиреп. Первым делом он сообщил всем, что они теперь его рабы, а кто с этим не согласен, тому он прямо сейчас проломит череп.

Поль, которому профессор перевел слова Окуня, было изготовился к кулачному бою, но рыжий поступил просто и бесчестно. Он запустил в француза палкой, которую держал в руке, причем очень ловко, попав в голову, после шустро к нему подскочил и проломил бедолаге череп несколькими ударами камня.

Показательная расправа деморализовала даже профессора, что уж говорить о женщинах. Впрочем, в таком состоянии находились почти все, кто шел за Окунем, – а это человек десять, причем среди них были и мужчины. Все они смирились с тем, что Окунь главный, и признали себя его рабами.

Собственно, в рабстве профессор пробыл недолго: поняв его бесполезность, Окунь хотел его было «пустить в расход» (именно так он это и назвал), но потом почему-то передумал и оставил здесь, в рощице.

– Надо думать, Настя, этот тот самый питекантроп, которого ты видела, – сказал я. – Ну, помнишь, вчера?

– Жуть какая! – Настю передернуло.

– Чего жуть? – Павлик зачерпнул воды. – Сват про это тебе и говорил, все так и выходит.

– Меня поразило не то, как легко он убивал, – сказал профессор, – а то, как быстро люди согласились с тем, что они рабы.

– И вы тоже, – не стал жалеть старика я.

– И я, – признал он. – Мне стало страшно. А сейчас – стыдно.

– И им стыдно, – заверил его я. – Но страх сильнее стыда. А что в группе за народ?

– Женщин человек шесть, – профессор пожевал губами, – мужчин четверо, но они все полностью сломлены. Я так понимаю, это в прошлом были люди умственного труда, не слишком подготовленные к подобным испытаниям.

Десять человек – неплохой ресурс, но нужны ли мне такие, как они? Четыре мужика не могут скрутить одного питекантропа? Ерунда какая. Один в ноги, второй на плечи – и все. Н-да… Знать бы, какие там у кого профессии, можно было бы понять, пригодятся ли они мне.