|
Его лукавый глаз убедил девушку в том, что Турецкий, так же как и она, разгадал «секреты» этой «независимой» женщины, делающей одолжение какому-то агентству, которое будет ей обязано… и так далее. И Аля снова ухмыльнулась, вспомнив, как Сашенька нередко ставил в тупик особо самонадеянных клиентов, начинающих свои речи со слов: «Вы должны мне…». Он обычно перебивал в таких случаях грубоватым встречным вопросом: «Сколько, простите?» — и лез в карман. Посетитель терялся. «Что значит, сколько?» — «Вы только что сказали, что мы вам должны. Так сколько?» — и доставал бумажник. Даже самый упертый «дуб» на миг лишался самообладания, и короткая пауза всегда давала Турецкому существенное преимущество в позиции.
Усаживая посетителей, Александр Борисович иногда снимал трубку с телефонного аппарата и клал ее рядом, на стол. Этим он демонстрировал свою готовность выслушать внимательно, не отвлекаясь на посторонние телефонные звонки. А на самом деле это был сигнал Але включить диктофон и начать запись беседы. Не самому же это делать! Клиент обычно смущается, и тогда исчезает особая доверительность. Вот и теперь, усадив женщину, Турецкий снял телефонную трубку и, улыбнувшись, демонстративно отложил ее в сторону. После этого он уперся локтями о стол, скрестил пальцы и положил на них подбородок, изобразив позу очень внимательного и терпеливого слушателя. — Я весь внимание, уважаемая… Вера Борисовна. — Аля ведь уже назвала ее, пропуская впереди себя в директорский кабинет. — Если можно, пожалуйста, расскажите поподробнее о себе, я имею в виду то, что вы сочтете нужным, а затем и о том, какие тяжкие заботы привели вас в наши «Палестины»? Некоторый изыск обращения мог подчеркнуть шутливую серьезность высокого профессионала, а также помочь ему поиграть в «значительность», которая должна понравиться этой женщине. И вообще, ему показалось, что с ней нужно беседовать именно в таком ключе. Она благосклонно кивнула и начала рассказывать: сперва о себе и своем бизнесе, а затем о том печальном деле, которое привело ее сюда, в агентство. Алевтина, воткнув в ухо улитку наушника, слушала исповедь «прекрасной дамы» — так можно было подумать, слыша интонации, с которыми ставил Турецкий свои вопросы, требующие, по его мнению, более полной информации. А из всего рассказанного Аля, хоть и с трудом, но поняла суть конфликта, который закончился «громким» самоубийством известного смоленского бизнесмена. Или, точнее говоря, с него начался. Правда сестра покойного бизнесмена, эта самая Вера Краснова, утверждала со всей уверенностью, что это было на самом деле грамотно и хладнокровно спланированное убийство. Ей теперь требовалась полная ясность, и она готова была платить большие деньги, чтобы в конечном счете восторжествовало истинное правосудие, а не пародия на него. «О Боже!», — мысленно восклицала Алевтина, вспоминая то недавнее уголовное дело, по которому «Глория» фактически заставила судебные органы пересмотреть свой приговор, а затем и оправдать осужденных. И еще — эта неблагодарная «стервозочка»!.. Так она называла журналистку, оставившую секретарское кресло, в которое усадила ее Аля, чтобы самой заняться конкретными расследованиями. Увы, «недолго музыка играла, недолго фраер танцевал»… Алевтина не чуждалась определенного фольклора — в оперативной работе любые знания сгодятся. Ничего, кстати, очень уж нового и ранее неизвестного не нашла Аля и в рассказе этой клиентки. Ну, разве что по мере «раскрытия темы» голос ее становился все напряженнее и глуше, словно ей трудно было говорить… Коротко же суть дела была в следующем. На Смоленщине, в небольшом городке Боброве, жил достаточно обеспеченный бизнесмен Борис Борисович Краснов. |
