Беляев. Нет, не очень хорошо. Какое лучше всех! Я ленив.

Вера. Зачем же вы ленитесь?

Беляев. А бог знает! Таким уж, видно, родился.

Вера (помолчав). Что, у вас есть друзья в Москве?

Беляев. Как же. Эх, эта веревка не довольно крепка.

Вера. И вы их любите?

Беляев. Еще бы!.. Вы разве не любите ваших друзей?

Вера. Друзей… У меня нет друзей.

Беляев. То есть я хотел сказать, ваших приятельниц.

Вера (медленно). Да.

Беляев. Ведь у вас есть приятельницы?..

Вера. Да… только я не знаю, отчего… я с некоторых пор что-то мало об них думаю… даже Лизе Мо́шниной не отвечала, а уж она как меня просила в своем письме.

Беляев. Как же это вы говорите, у вас нет друзей… а я-то что?

Вера (с улыбкой). Ну, вы… Вы другое дело. (Помолчав.)Алексей Николаич!

Беляев. Что?

Вера. Вы пишете стихи?

Беляев. Нет. А что?

Вера. Так. (Помолчав.) У нас в пансионе одна барышня писала стихи.

Беляев (затягивая зубами узел). Вот как! и хорошие?

Вера. Я не знаю. Она нам их читала, а мы плакали.

Беляев. Отчего же вы плакали?

Вера. От жалости. Так ее было жаль нам!

Беляев. Вы воспитывались в Москве?

Вера. В Москве, у госпожи Болюс. Наталья Петровна меня оттуда в прошлом году взяла.

Беляев. Вы любите Наталью Петровну?

Вера. Люблю; она такая добрая. Я ее очень люблю.

Беляев (с усмешкой). И, чай, боитесь ее?

Вера (тоже с усмешкой). Немножко.

Беляев (помолчав). А кто вас в пансион поместил?

Вера. Натальи Петровны матушка покойница. Я у нее в доме выросла. Я сирота.

Беляев (опустив руки). Вы сирота? И ни отца, ни матери вы не помните?

Вера. Нет.

Беляев. И у меня мать умерла. Мы оба с вами сироты. Что ж делать! Унывать нам всё-таки не следует.

Вера. Говорят, сироты меж собою скоро дружатся.

Беляев (глядя ей в глаза). В самом деле? А вы как думаете?

Вера (тоже глядя ему в глаза, с улыбкой).Я думаю, что скоро.

Беляев (смеется и снова принимается за змей). Хотел бы я знать, сколько уж я времени в здешних местах?

Вера. Сегодня двадцать восьмой день.

Беляев. Какая у вас память! Ну, вот и кончен змей. Посмотрите, каков хвост! Надо за Колей сходить.

Катя (подходя к ним с корзинкой). Хотите еще малины?

Беляев. Нет, спасибо, Катя. (Катя молча отходит.)

Вера. Коля с Лизаветой Богдановной.

Беляев. И охота же в такую погоду ребенка в комнате держать!

Вера. Лизавета Богдановна нам бы только мешала…

Беляев. Да я не об ней говорю…

Вера (поспешно). Коля без нее не мог бы с нами пойти… Впрочем, она вчера об вас с большой похвалой отзывалась.

Беляев. В самом деле?

Вера. Вам она не нравится?

Беляев. Ну ее! Пусть себе табак нюхает на здоровье!.. Зачем вы вздыхаете?

Вера (помолчав). Так. Как небо ясно!

Беляев. Так вы от этого вздыхаете? (Молчание.)Вам, может быть, скучно?

Вера. Мне скучно? Нет. Я иногда сама не знаю, о чем я вздыхаю… Мне вовсе не скучно. Напротив… (Помолчав.)Я не знаю… я, должно быть, не совсем здорова. Вчера я шла наверх за книжкой – и вдруг на лестнице, вообразите, вдруг села на ступеньку и заплакала… Бог знает отчего, и потом долго всё слезы навертывались… Что такое это значит? А между тем мне хорошо…

Беляев. Это от роста. Вы растете. Это бывает. То-то у вас вчера вечером глаза как будто распухли.

Вера. А вы заметили?

Беляев. Как же.

Вера. Вы всё замечаете.

Беляев. Ну, нет… не всё.

Вера (задумчиво). Алексей Николаич…

Беляев. Что?

Вера (помолчав).