– А если запросить лирд, который благородный лорд не может выполнить? Ну, не пятьсот салем запросить, а пятьдесят тысяч?

– Это очень глупо, свадьбу просто отменят, и все. Обычно до свадьбы размер лирда оговаривается между родителями жениха и невесты.

– А бывают другие лирды? Ну, не деньгами?

– О, конечно бывают! Особенно памятен лирд герцогини Бушанской. Она затребовала от жениха разрешение всегда сопровождать его на охоту. Брак чуть не развалился! Над ним смеялись все дворяне! Он же совершенно помешан на охоте.

– И что, он выполнил условие?

– Ну конечно нет, но герцогине хватило ума не родить ему ребенка в течении пяти лет и сразу после этого она потребовала развод. Но такие лирды – это глупость. Это герцогиня может пойти против воли опекунов, а не нищая дворянка! Но все равно она дура.

– А если бы он выполнял лирд пять лет, а потом нарушил?

– Если бы она не потребовала развода через пять лет, а осталась бы его женой, а он бы на шестой год нарушил условия и она нашла бы свидетелей, то по закону могла бы получить половину его имущества!

– Ого, как все серьезно! Такого мне служанки не рассказывали совсем.

– Так что, ты согласна сделать, как тебе приказывает отец?

– Я не буду противиться его воле. Но я хотела бы знать, леди Тирон, какое у меня будет приданое.

– Эта девчонка с ума меня сведет! Ну, естественно, за тобой дадут одежду и ткани, и отец дает за тобой еще пятьсот салемов.

– Ага. Теперь я поняла.

– Деньги останутся в семье и послужат величию рода!

Ну конечно, величию рода! Не иначе, леди высмотрела себе новую шубку или брюлики и теперь мечтает и на елку влезть, и попу не оцарапать… Мне нужно очень хорошо подумать. С этим самым лирдом нельзя промахнуться. Естественно, деньги я просить не буду, нет ничего глупее взять один раз и накупить себе платьев. И потом всю жизнь мучиться от идиота-мужа.

Но есть одна вещь, которая волнует меня сейчас больше, чем пресловутый лирд. Как я выгляжу? Где найти зеркало и посмотреть на себя?

* * *

До вечера я просидела в комнате. В каменной неотапливаемой комнате. В узкое окно, растопив ладошкой кусок изморози, я рассмотрела, что на улице стоит полноценная зима с поземкой и снегом. Видны были каменный забор и закрытые тяжелые ворота. Изредка по двору проходили, точнее, пробегали туда-обратно скверно одетые люди. Возле ворот периодически прохаживался закутанный в тулуп мужчина с саблей или мечом. Охрана, привратник или что-то вроде… А бегала, я думаю, замковая прислуга. Этаж у меня, кстати, был третий или второй.

К вечеру, как ни куталась в тощее одеяло, я почувствовала, что простыла. Зудел и подтекал нос, слезились глаза, определенно поднималась температура. Я не понимаю, как этот суповой набор, который теперь мое тело, выживал в таких условиях.

Дага, кстати, тоже стала кашлять и чихать, но ее кашель был даже хуже моего – очень сухой, какой-то сипящий. В обед она принесла мне горячий суп с голой косточкой без следов мяса и непонятными овощами. Но бульон был горячий, и я выпила его, заедая хлебом.

Сама она большую часть времени бегала между моей комнатой и кухней. Я так понимаю, туда она ходила греться. А у меня в комнате она садилась на стульчик, отодвигалась от холодного камина и вязала бесконечный чулок.

Мы почти все время молчали. Она, похоже, обидевшись на утреннее умывание, а я из боязни ляпнуть что-то или спросить не то. Вечером, после скудного ужина, в нашу комнату заглянула молодая крепкая горничная в добротном платье и крепких чулках. Хотя попахивало от нее так себе.

– Леди Тирон велела вам прийти к ней! – сказала и собралась выйти.