— Вы слышали какой-нибудь шум в коридоре?

— Нет.

— Слышали голоса?

— Нет.

— Слышали крик мисс Колби?

— Нет.

— Почему?

— Наверное, уже спал.

— Вы спите одетым, мистер Дэвидсон?

— Что? Ох! Нет-нет! Ваш коллега… ваш помощник сказал, что я могу что-нибудь набросить…

— В чем вы спите?

— В пижаме. Послушайте, я плохо знал этих девушек. Я поступил сюда всего две недели назад. Я хочу сказать, мы были знакомы, иногда разговаривали, но больше ничего. А фехтование — это просто совпадение. То есть мы часто забавляемся со шпагами. Я хочу сказать, что с тех пор, как я здесь, там всегда кто-нибудь упражняется на них…

— Сколько раз вы кричали, мисс Колби? — спросил Вэйт.

— Не помню.

— Она два раза кричала, — подал голос Хейз.

— А вы где были, Хейз, когда услышали крик?

— Внизу. В лыжной мастерской.

— А вы находились в своей комнате в этом коридоре, мистер Дэвидсон, и ничего не слышали, а-а-а? Может, вы были очень заняты?..

И вдруг Дэвидсон расплакался. Лицо его искривила гримаса, по щекам поползли слезы, и он тихо проговорил:

— Я тут ни при чем, клянусь! Ради Бога… я тут ни при чем. Ради Бога… я женат, жена моя в городе, она ждет ребенка, мне очень нужна эта работа, и я не глядел на тех девушек. Богом клянусь… что вам нужно от меня? Ради Бога, ради Бога…

В комнате стояла тишина, слышались только его всхлипывания.

— Клянусь, — говорил он тихо, — клянусь, я крепко спал. Сильно устал за день. Ради Бога! Это не я. Я с ними только здоровался, не больше. Я ничего не слышал. Прошу вас, поверьте мне. Прошу вас! Мне никак нельзя терять работу. Единственное, что я умею — это лыжи. Мне нельзя быть в это замешанным. Прошу вас!

Он опустил голову, пытаясь скрыть слезы, плечи его дрожали, хриплые рыдания вырывались из груди и сотрясали все тело.

— Прошу вас! — повторил он.

В первый раз за все время Вэйт повернулся к Хейзу и спросил у него совета:

— Как вы думаете? — спросил он.

— Я тоже крепко сплю, — отозвался Хейз. — Можете хоть дом взорвать — не услышу.

Глава 12

Утром в воскресенье долину наполнил звон церковных колоколов.

Колокола били в Роусоне. Их звон резко и ясно отдавался в горном воздухе, стекая по снегам в долину. Хейз подошел к окну, поднял жалюзи, вслушался в колокольный звон и вспомнил молодость, вспомнил своего отца, преподобного Иеремию Хейза, и воскресные колокола, и звучный голос отца, читавшего проповедь. Отцовские проповеди всегда были логичны. Воспитание не привило Хейзу особенной религиозности, но привило ему уважение к логике. «Чтобы тебе поверили, — говорил ему отец, — нужно говорить разумно. А быть разумным — значит быть логичным. Не забывай этого, Коттон».

В убийстве Хельги Нильсон и Мэри Файрс явно отсутствовала логика — если вообще может быть логика в бессмысленной жестокости. Глядя на мирную долину и слушая размеренный колокольный звон, Хейз пытался осмыслить факты. За его спиной спала, свернувшись клубочком, Бланш. Она ровно дышала, обняв одной рукой подушку. Он не хотел ее будить, особенно после того, что ей пришлось пережить ночью. Для него отдых кончился — он уже не мог с удовольствием кататься на лыжах в это воскресенье. Больше всего ему хотелось уехать прочь, хотя нет, это было не совсем так. Он хотел найти убийцу. Больше всего он хотел найти убийцу.