Князь поднял вверх руку, призывая дружинника к молчанию. Затем встал, выпрямившись во весь свое немалый рост и сказал твердо, как прежде ответил деду Баташу, приходившему к нему с той же просьбой:

— Я не передумаю. Я считаю девку виновной и через день после празднования свадьбы Желана она поднимется на костер, который разведут на главной площади в назидание всем, кто посмеет творить зло в тех землях где правлю я! — и посмотрел на Харека так, что северянин понял — разговор окончен и продолжать что-то доказывать Буревою просто бессмысленно.

Харек Две Косицы встал против князя. Одним плавны движением отстегнул ножны и бросил их под ноги Буревою. Посмотрел холодно и надменно.

— Я больше не служу тебе, княже! — и добавил, — Я не могу уважать человека, пославшего на смерть невиновного.

Буревой бросил короткий взгляд на меч, лежащий у его ног, затем перевел взгляд на северянина.

— Ты хорошо подумал, Харек? — спросил он.

— Я князь, как и ты своих решение не меняю, — ответил Харек и вышел из зала.

Глава 7

Свадьба отгремела на весь город. Молодые проехались по главное улице, украшенной яркими лентами и венками, такие радостные, красивые. Милава в ослепительном белом платье с косами, уложенными на голове короной вся сияла от счастья, держась за руку с Желаном. Позади них ехали родители. Отец Милавы не мог налюбоваться на свою дочь, разувался от гордости за единственное дитя, выросшее таким нежным и прекрасным, как весенний первоцвет. Желан не мог оторвать глаз от красавицы жены и уж точно совсем забыл про девушку, которая любила его даже теперь, когда его собственный отец посадил ее под замок в сарае, что находился в дворе дома.

Жители города вышли приветить будущую княгиню и Милава всем радостно улыбалась, бросала в толпу медные монетки и смеялась, когда маленькие дети шныряли под ногами у взрослых, поднимая деньги, чтобы потом потратить из в лавке сладостей и вспомнить добрым словом молодую невесту.

Затем процессия плавно перешла в княжий дом, где гостей и молодых уже ждали накрытые столы, ломящиеся от яств и напитков, а проворные слуги торопливо помогали всем рассесться по своим местам.

Жених и невеста заняли свои кресла во главе стола и под крики гостей крепко поцеловались.

Милана раскраснелась от выпитого вина и от счастья, поглотившего ее целиком. Она не могла насмотреться на своего молодого мужа, который, впрочем, тоже не отводил от нее влюбленного взгляда. И только Буревой сидел в стороне и отчего-то думал грустную думу. Его тревожила предстоящая казнь и слова Харека все же зародили зерно подозрения в душе князя. А он этого очень не любил — подвергать сомнению собственные решения.

Пиво и вино текли рекой, и скоро охмелевшие гости растащили столы, устроив танцы, благо князь пригласил музыкантов. Уже за полночь молодые сбежали от гостей, уединившись в своей спальне, а Буревой остался сидеть рядом с тестем, разговаривая ни о чем и слушая его пьяные речи. Сам Буревой пил мало и присматривал за тем, насколько споро работают слуги, довольны ли гости.

Светолика сославшись на переутомление, вызванное тяжелыми днями подготовке к торжеству, тоже удалилась в свои покои, возложив на мужа ответственность перед гостями, которые и не торопились расходится, хотя знали прекрасно, что на завтра были назначены веселые гуляния у реки, уже со всеми горожанами. Буревой хотел для сына такой свадьбы, какой еще не было ни у кого и не жалел денег. Да и как тут пожалеешь, когда сын один единственный!

— Моя Милава была как лебедушка белая в свадебном платье, — плакал рядом захмелевший Велигор, — Если бы только мать покойница могла ее сейчас видеть! Как она радовалась бы за наше дитя!

Буревой поморщился глядя на красное лицо тестя и перевел взгляд на тот стол, за которым сидела его дружина.