Он был высок и смугл. Он был плохо выбрит, на его суровом лице отражалась мрачная агрессия. Лет ему было около тридцати пяти, возможно, сорок. Кто он таков? Почему заставил всех умолкнуть?

— Мигель?.. — Это нервно пробормотал бармен. — Э… Мигель… э… два пива?

Мигель игнорировал предложение. Его темные, глубоко сидящие глаза в упор смотрели на блондинку и Дэвида. Он подошел ближе. От него попахивало спиртным — то ли крепким вином, то ли бренди. Но он не казался пьяным. Мигель чуть повернулся и уставился на девушку. Голос у него оказался низким и ровным.

— Эми?

Ее ответ прозвучал вызывающе:

— Пока, Мигель!

Девушка схватила Дэвида за руку и потащила к выходу. Быстро и решительно. Но Мигель остановил ее. Он протянул руку — и просто-напросто схватил Эми за горло. Ее пальцы разжались, отпуская Дэвида.

А потом Мигель ударил ее. Сильно. Это был ошеломительный, жестокий удар по лицу. Девушка упала на пол, растянувшись между окурками и смятыми использованными салфетками.

Дэвид задохнулся. Эта внезапная жестокость по отношению к маленькой юной женщине была настолько немыслимой, настолько внезапной и бессмысленной, что он просто окаменел. Он был не в силах пошевелиться. Что делать? Дэвид огляделся вокруг. Никто явно не собирался вмешиваться. Кое-кто из пьянчуг даже отвернулся, и на всех лицах блуждали слабые трусливые усмешки.

Мартинес бросился на Мигеля. Конечно, этот баск был крупнее и выше Дэвида — хотя и он сам не был карликом, — но сейчас это совершенно его не заботило. Он слишком хорошо помнил, как его били в детстве. Он был сиротой. А люди сразу замечают в других слабость и ранимость. Чтоб им сдохнуть…

Он обхватил Мигеля за шею, пытаясь замахнуться и нанести удар кулаком. Но ничего у него не вышло. Это было равносильно попытке оседлать бешеного быка; здоровяк на мгновение замер, а потом повернулся всем телом и небрежно сбросил Дэвида на пол. Мартинес схватился за барный табурет, пытаясь подняться на ноги. Но тут же ощутил совершенно невыносимую боль: его ударили чем-то металлическим.

И когда на него уже обрушилась тьма, в самое последнее мгновение он успел понять: его двинули рукояткой пистолета.

4

Саймон Куинн расплатился с водителем, отпустил такси и сразу же посмотрел вдоль изукрашенной лепкой георгианской террасы. Сумка с ноутбуком оттягивала ему плечо.

То, что именно здесь находится место убийства, было слишком очевидно. Неподалеку были припаркованы два полицейских фургончика, у здания толпились офицеры отдела тяжких преступлений. Некоторые были в белых комбинезонах, в них полагается осматривать место убийства. Желто-голубая полицейская лента оплела фронтон высокого элегантного здания.

Саймон вдруг ощутил укол странного предчувствия. Детектив Сандерсон описал это убийство как некое… завязывание узлом. Что, черт побери, он имел в виду?

Саймона охватила нервозность, видимая невооруженным глазом: у него начали слегка дрожать руки. Он по долгу службы побывал на многих местах преступления — это было его журналистским хлебом, но это слово… завязывание? Очень странно. Тревожно.

Нырнув под полицейскую ленту, он на пороге дома столкнулся с молодым сержантом уголовной полиции Томаски. Это был новичок в отделе Сандерсона, бодрый лондонец польского происхождения. Саймон уже как-то раз встречался с ним.

— Мистер Куинн… — Томаски улыбнулся. — Боюсь, тело вам уже не увидеть. Ее только что увезли.

— Я приехал, потому что старший инспектор позвонил мне…

— Опять хочет, чтобы его имя появилось в газетах? — Томаски рассмеялся, глянув на ласковое осеннее солнце, но тут же умолк.