— Ничего странного, потому что в противном случае может произойти общественный скандал. Но как все это дошло до мэрии?

— Я в этой организации человек новый, но у меня сложилось впечатление, что «Америкер» делает большую ставку на политические связи, о чем свидетельствует этот городской контракт. Не мне тебе напоминать, что здравоохранение стало большим бизнесом и лоббирование интересов стало в порядке вещей.

Лори кивнула в знак понимания, хотя ничего не поняла.

— Я закрою эти дела с заключением о естественном характере смерти, но в ближайшем будущем надеюсь с твоей помощью изменить его.

— Хватит о делах, — сказал Роджер. — Мне гораздо важнее твое состояние. Я действительно был обеспокоен, и, честно говоря, мне стоило больших трудов, чтобы удержаться и не звонить тебе каждые пятнадцать минут.

— Прости, что я заставила тебя беспокоиться, — улыбнулась Лори. Ей не хотелось говорить сейчас о своих переживаниях. — Но, как я уже вчера тебе говорила, пока держусь. Просто у меня сейчас трудное время.

— Я понимаю. Я пытался представить себе, каково бы мне было, если бы я узнал о наличии у себя такого гена, а потом остался бы один на один с этой новостью. Я бы очень хотел поддержать тебя, если бы только знал как.

— Боюсь, на данном этапе у тебя это вряд ли получится. Слишком много у меня душевных хитросплетений. Однако спасибо тебе за сочувствие. Уже одним этим ты меня поддерживаешь.

— Как насчет сегодняшнего вечера? Мы можем встретиться?

Лори внимательно посмотрела в его светлые глаза. Ей было неловко, что она с ним не до конца откровенна, однако не могла рассказать Роджеру, что беременна и что вечером ужинает с Джеком. Это было не из опасений, что он не сможет ее понять, поскольку Лори считала, что он смог бы. Просто то, что она знала, принадлежало сейчас только ей. И пока об этом не знал Джек, она ни с кем не хотела говорить, даже с таким близким и заботливым по отношению к ней человеком, как Роджер.

— Мы могли бы встретиться за ранним ужином, — настаивал он. — Мы могли бы не говорить о BRCA, если тебе не хочется. А вдруг у меня уже будут какие-нибудь новости о сотрудниках из Куинса или о здешних. Вполне возможно, что мне что-нибудь да удастся раздобыть, несмотря на пятницу.

— Роджер, мне нужно какое-то время побыть одной. В этом и будет состоять твоя поддержка. Договорились?

— Да, но это мне не по душе.

— Благодарю тебя за понимание. Спасибо.

Лори вновь встала, и Роджер последовал за ней.

— Могу я хотя бы звонить?

— Думаю, да, но не знаю, захочу ли я разговаривать. Лучше, если я сама буду звонить тебе. Мне надо не спеша во всем разобраться.

Роджер кивнул. После короткой неловкой паузы он снова обнял ее. Лори все также сдержанно ответила. Затем, едва улыбнувшись, собралась уходить.

— Последний вопрос! — воскликнул Роджер, становясь между ней и дверью. — На твое настроение как-то повлияло то обстоятельство, что, как выяснилось, я еще женат?

— Честно говоря, пожалуй, да, немного, — призналась Лори.

— Я очень жалею, что сразу не сказал. Прости. Понимаю, надо было объяснить все раньше, но поначалу мне казалось, что тебе незачем знать. Я словно сам забыл об этом, словно ничего и не было. Потом, когда мы познакомились поближе, я влюбился и понял: ты должна об этом знать, ведь тебе не все равно. Однако мне уже стало неловко из-за того, что я не рассказал тебе об этом раньше.

— Я тронута твоим извинением и благодарю за то, что ты все объяснил. Уверена, что это поможет нам избавиться от неприятного осадка на душе.

— Я очень надеюсь на это, — сказал Роджер.