– Точно, как в агентстве по кредитам, которое и представило вам этот отчет, – проговорил мистер Тредуэлл.

Банс предпочел пропустить это мимо ушей.

– Теперь мы подходим к самому главному. Вы женаты вот уже двадцать три года, и ваш брак можно назвать счастливым, у вас есть дочь, которая в прошлом году вышла замуж и сейчас живет с мужем в Чикаго.

После ее отъезда из родного дома к вам переехал ваш тесть, одинокий вдовец, немного чудаковатый джентльмен, и живет теперь с вами и вашей женой.

Банс вдруг заговорил низким проникновенным голосом.

– Ему семьдесят два года, и, если не считать небольшого воспаления суставов правого плеча, можно сказать, что у него отменное для его возраста здоровье. Несколько раз он заявлял, что надеется прожить еще лет двадцать, и, судя по статистике, которая ведется специалистами по страхованию в нашем Обществе, у него есть на это все шансы. Теперь вы понимаете, мистер Тредуэлл?

Ответа пришлось ждать довольно долго.

– Да, – произнес наконец мистер Тредуэлл почти шепотом. – Теперь я понимаю.

– Хорошо, – проговорил Банс с сочувствием. – Очень хорошо. Первый шаг всегда самый трудный – признать, что проблема все-таки есть и что она постоянно висит над вами и омрачает каждый прожитый день. Нет никакой нужды спрашивать вас, почему вы так старательно прячете ее даже от самого себя. Вы хотите избавить миссис Тредуэлл от своих сомнений и тревог, не так ли?

Мистер Тредуэлл кивнул в ответ.

– Не будет ли вам немного легче, – спросил Банс, – если я скажу вам, что миссис Тредуэлл вполне разделяет ваши чувства, что она так же, как и вы, находит пребывание своего отца в вашем доме обременительным и эта обуза становится с каждым днем все тяжелее и тяжелее.

– Но этого не может быть! – в смятении воскликнул мистер Тредуэлл.

– Ведь это именно она хотела, чтобы он поселился у нас, когда Сильвия вышла замуж и у нас освободилась комната. Она все время подчеркивала, как много он сделал для нас, когда мы только начинали свою самостоятельную жизнь, и что с ним всегда можно найти общий язык, и что это будет для нас совсем ненакладно – ведь это же она меня во всем убедила. Я не могу поверить, что она делала это неискренне!

– Конечно же, она была искренна. Она испытывала обычные для большинства людей чувства при мысли о своем пожилом отце – как он там один? – и приводила хорошо всем знакомые аргументы в его пользу, и ни разу не покривила душой. Она заманила вас обоих в ловушку, которая подстерегает каждого, кто отдается во власть мрачным сентиментальным мыслям. Да, я в самом деле иногда склонен думать, что Ева съела яблоко просто для того, чтобы доставить удовольствие змею, – сказал Банс и при этом мрачно покачал головой.

– Бедная Кэрол, – простонал мистер Тредуэлл. – Если бы я только знал, что она чувствует себя такой же несчастной из-за этого, как и я...

– Ну? – произнес Банс. – И что бы вы сделали?

Мистер Тредуэлл нахмурился.

– Я не знаю. Но, вероятно, можно было бы что-нибудь придумать, если бы мы сели вместе и все обсудили.

– Что же? – спросил Банс. – Выставить человека из дома?

– О нет, я не совсем это имел в виду.

– Тогда что же? – настаивал Банс. – Послать его в какое-нибудь учреждение? Есть несколько совершенно роскошных учреждений для этой цели. Вам следовало бы подумать об одном из них, поскольку вряд ли он может рассчитывать на благотворительность; сказать по правде, не могу себе представить, чтобы он легко примирился с этой идеей – отправиться в общественное учреждение.