– Отстань, извращенец! – сдавленно простонал Нич и вяло дрыгнул лапами, заставив меня удивленно вскинуть брови. Надо же, какой живучий. – Не трогай крылья! Щекотно ведь! Пусти, гад!

– Терпи, – наставительно заметил я, бесцеремонно обыскивая трепыхающуюся жертву. – Я пять лет терпел, ни разу не поддавшись искушению воспользоваться твоей беспомощностью. А теперь пришло время твоей расплаты за годы ничем не замутненного счастья.

– Что?! – от возмущения Нич аж завибрировал и снова попытался меня укусить. – Какое, к демонам, счастье?! Да ты ж надо мной пять лет измывался как не знаю кто!

– Это были воспитательные меры, – невозмутимо ответил я, звонким щелчком заставляя его закрыть гневно распахнувшуюся пасть. Потом подцепил ногтем наполовину расправившееся тараканье крыло, нашарил наконец искомое и выудил из-под хитинового панциря сложенный вчетверо листок бумаги, уж не знаю, как он умудрился его туда запихнуть. Не обращая внимания на шебаршение внизу, аккуратно развернул записку. На всякий случай придержал сердито сопящего таракана, чтобы не вздумал мстить. После чего пробежал записку глазами и хмыкнул.

– Ну надо же… Кажется, нас приглашают поговорить.

На секунду в рукаве стало подозрительно тихо.

– Нич, ты слышишь? Не надо делать вид, что тебе совсем не интересно.

Таракан непримиримо фыркнул. А я сокрушенно вздохнул, пододвигая поближе тарелку с пирожками.

– Значит, мне придется идти туда в одиночку и самому выяснять, зачем им нужен еще один контракт с некромантом.

– С чего ты решил, что это будет именно контракт? – тут же сделал стойку учитель и, выглянув из рукава, настороженно принюхался.

Я с невинной улыбкой протянул ему пирог, краем глаза отметив, что в столовой наконец объявились темные, как обычно, все вместе, и толпой двинулись к раздаче.

– Это просто предположение. Да и чем еще они могут привлечь мое внимание?

Нич метнул в мою сторону раздраженный взгляд и вгрызся в пирог, пока не отняли. А через пару минут недовольного сопения спросил:

– Когда?

– Завтра на рассвете.

– Где?

Ответить я не успел, потому что внезапно обнаружил, что явившаяся вместе со своими Верия не только меня заметила, но и, проигнорировав повелительный окрик Алеса, целеустремленно двинулась к нашему столику. Насупленная, почти как Нич. И выглядевшая настолько решительно, что ни один светлый не посмел заступить ей дорогу.

Когда она приблизилась и, прихватив у соседей свободный стул, уселась напротив меня, я невольно восхитился: сама бледная как смерть, а щечки расцвели алыми пятнами. Кулачки сжаты, губки вытянулись в тонкую линию, вся такая мрачная и упорная. Вот только сердечко колотится как заячий хвост.

Незаметно сняв полог, я приветливо оскалился.

– А ты смелая: вот так, с ходу, проигнорировать традиции и усесться за один стол со светлым.

Девочка, почувствовав издевку, недобро прищурилась.

– Ничего. За одной партой я же с тобой сижу?

– Это по необходимости, – качнул головой я, убирая правую руку под стол, чтобы Нич смог спокойно дожевать. – А в столовой традиции требуют держаться от меня подальше.

Она проследила за моим взглядом и поморщилась при виде мрачного лица Алеса, который наблюдал за нами от раздачи.

– Плевать я хотела на традиции! Мне нужно с тобой поговорить.

– Что, опять?! – фальшиво изумился я, а она прикусила губу, мигом растеряв свою напускную уверенность.

– Нет.