– Мы – это Гнездо…

– А Гнездо – это мы! – неожиданно уверенно ответил Кат.

Что-то звонко лопнуло над головой, как разбитая со зла бутылка. Его окатило ощущение общего сознания, больше не делящегося на отдельных людей. Струя кипятка, окончательно размывшего болтавшийся в стакане кусочек непрочного ноздреватого сахара. Он стал частью вселенной, а она вошла в него, закрепилась, пропитала воспоминаниями, знаниями и мыслями каждого из питомцев.

Теперь он знал устройство установки.

Видел конструкцию Гнезда – от спрятанного очень глубоко реактора, к которому вела лестница со множеством дверей-перемычек на поворотах.

Он слышал, как поют птицы над живой еще землей, как щурятся люди от солнечного света, не закрытого этими долбаными облаками.

Знал вкус мороженого и ощущения женщины во время секса.

Как это бывает, когда ты встаешь с раскаленного песка, потягиваешься и бросаешься в кажущуюся ледяной воду, в которой нет ни следа радиации.

Как шить и говорить по-английски, водить трамвай и покупать билеты на самолет, смешивать лекарства и гулять с собакой – обычной глупой шавкой, метящей встреченные по пути столбики. Не мортом.

Впрочем, теперь он знал и происхождение самих мортов и совов. Вот уж никаких секретов, откуда они взялись – из соседней камеры, из S-трансформатора. Теперь постепенно их найти и уничтожить – и его личная задача. Так положено. Этого требует Сфера. Он впитал все знания всех питомцев и взамен отдал им свои.

Не было только эмоций. Все телесные воспоминания оставались обычными фактами, зарегистрированными мозгом и аккуратно сложенными в шкаф «Былое» на дальние полки. Они не радовали и не сердили, не вдохновляли и не служили препятствием для жизни дальше.

Они просто имели место быть.

* * *

Говорить вслух необходимости больше не было.

Ираида посмотрела на опустивших оружие питомцев, отходящих от двери камеры трансформатора. Потом на графики. Черт ногу, конечно, сломит: в такие вот моменты ей особенно остро не хватало профессора. Вникнуть. Разобраться. Скрипучим голосом вынести вердикт – что, собственно, произошло на этот раз.

С одной стороны, все ясно – инициация состоялась, характерные изменения работы мозга есть: стерты изначальные слои, утрачен эмоциональный круг. Масса мелких деталей, такое не подделать. Потенциальный питомец стал реальным, да и пополнение банка воспоминаний и умений состоялось. Если бы она могла ходить, то хоть сейчас изобразила бы пару приемов борьбы из арсенала Базы-2. Или открыла бы без инструментов банку тушенки, легко и привычно.

Если бы она могла ходить…

При этом некая невнятная аномалия тоже проявилась. Вот эта кривая не туда, и пиковые значения смещены. Не по ее уму это, увы, но так. Не разобраться. Остальные питомцы и вовсе не специалисты, ей они не помощники в этом деле. Их знания о процессе – копия ее навыков, эхо от эха профессора.

– Выключайте установку, все получилось, – услышал каждый из них, считая и Ката.

Бывший сталкер неторопливо встал, потягиваясь. В одном ему не наврали точно – он словно преодолел болезненный кризис, организм снова стал верным помощником, а не затаившимся врагом. Опухоли не пропали, но он откуда-то знал, что их рост остановлен, а новых не будет.

Великая Сфера не только меняла разум, но и помогала ему лечить тело. С того света не вернет, да и искалеченным ногам Ираиды не поможет, но определенные способности к регенерации тканей появились.

А еще ощущение, что так и было всегда, настолько плотно переплелись полученные умения с собственными – не разделить, не разрезать.

А вот по поводу Фили ему соврали. Она жива. Правда, этот факт не вызвал прилива радости. Вообще ничего не вызвал.