Внезапно Макс понял, что тоже буквально чувствует этот запах. Казалось, воздушный поток доносил нотки пригоревшего на огне мяса.

К аромату жареного примешивался отчетливый запах горящей проводки.

Тут Макс понял, что шашлыки на сегодня отменяются. Это же…

– Пожар! – сообразил один из курильщиков. – Спасайся, кто может! ПОЖАР!

Народ заволновался. Трудновоспитуемые вскакивали, задирали головы, пытаясь рассмотреть, что там, в тоннеле. Макс тоже попробовал. Но с его ростом это оказалось непросто. Всегда найдется кто-нибудь, кто выше тебя – даже среди… Вот оно, правильное слово. Здесь, на Звездной, их величали «трудновоспитуемыми», в остальном метро – гораздо проще. Макс усмехнулся. Что скрывать? Рабы.

Конечно, до веганцев местным далеко, но – все равно. Сути это не меняет.

У веганцев плети и увечья, здесь – электрошок и водные процедуры, кандалы и лишение света. Отсидев в карцере неделю, Макс не испытывал к местным особой нежности.

– ПОЖАР! – крикнули уже рядом. Трудновоспитуемые загудели. Страшнее пожара в метро – только прорыв грунтовых вод, когда может затопить целую станцию. Или вот Разлом – чудовищный провал в земле, разделивший красную ветку на две части.

Макс посмотрел на Убера, тот подмигнул. Мы думаем об одном и том же?

– Всем стоять здесь! – приказал Хунта.

При его приближении строй ощутимо прогибался. «Нянечка» остановил взгляд на невинно улыбающемся Убере, хотел что-то сказать, но вдруг впереди, в тоннеле, громыхнуло. БУМ. Вспышка! Даже сюда, до воспитуемых, долетела волна горячего воздуха.

– Всем стоять! – взревел Хунта, развернулся и побежал. В сторону Московской – туда, откуда тянуло дымом и жареным мясом.

– Отлично, – сказал Убер. – О-отлично.

– Мы все умрем. Что делать? Что делать?! – Всегда найдется паникер.

Макс вздохнул. Снова непредвиденное. Случайный пожар – в план побега это не укладывалось, впрочем, как и разговор с Директором. Круто. То ничего, то все сразу.

Народ заволновался. Воспитуемые толпой окружили Макса со скинхедом, загомонили.

– Без паники! – велел Убер. – Пускай они волнуются, – он кивнул на воспитателей, которые, действительно, засуетились, забегали. Из тоннеля доносились крики и далекий, едва слышный, гул пламени. Красные отсветы плясали на лицах собравшихся каторжан.

– Кто это поджег? – спросил тот же молокосос.

Уберфюрер улыбнулся. Словно был рад пожару.

– А тебе не все равно?

На середину тоннеля выбежал воспитатель с металлическим рупором.

– ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА МЕСТАХ! – гулко приказал он.

Убер хмыкнул. Макс посмотрел на него со значением, скинхед кивнул. Сегодня. Прямо сейчас! Они стали пробираться сквозь толпу, следуя параллельными курсами. Начинается веселье. Макс шел, чувствуя, как горят щеки и нарастает стук сердца. Ладони зудели, как перед хорошей дракой…

Адреналин.

Адреналинчик.

– Уважаемый, – начал Убер. – Вы когда-нибудь танцевали с дьяволом в свете бледной луны?

Глаза воспитателя расширились, он открыл рот… Макс коротко, без замаха, ударил. Хех! Скобля задохнулся. Костяшками в солнечное – тут особо не покричишь.

Макс ударил еще раз, ребром ладони по сонной артерии. Готово. Убер подхватил обмякшее тело воспитателя, мягко опустил на пол. Вокруг шумела толпа.