– Вот народ! – возмутилась незнакомка. – Лучших друзей забывают! Стоит на пару дней исчезнуть, и все! Тебя беспокоит Дина.

– Кто? – Я пришла в еще большее изумление.

– Дина, – рявкнули мне в ухо.

Я легла на раскладушку. Все понятно: женщина ошиблась номером, ей нужна другая Даша Васильева. Никакой Дины я не знаю. Надо сейчас же сказать об этом даме, которая продолжает возмущаться моей плохой памятью.

– Видите ли, – завела я, стараясь сохранить дружелюбный тон, – очевидно, вы неаккуратно нажимали на кнопки, вот и…

Договорить не удалось – меня перебили:

– Умереть не встать! Склероз прогрессирует, но его еще можно остановить. Лекарства пить не пробовала? Каждый день появляются новые препараты – наука несется вперед в бешеном темпе!

– Короче, вы ошиблись номером! – теперь рявкнула я. – До свидания. Мы не знакомы.

– Ага, – не смутилась собеседница, – еще скажи, что не училась в группе сто семь и никогда не списывала задачи по логике у Петьки Распутина!

Я вздрогнула. Действительно, номер моей студенческой группы был именно сто семь, и в наше, будущих преподавателей иностранного языка и переводчиков, расписание зачем‑то включили такой непонятный предмет, как логика. Я, помнится, ходила сдавать его семнадцать раз. Теоретическая часть была мною вызубрена назубок, разбудите ночью, и отчеканю нужную главу, проблемы были с решением задач. Честно говоря, они казались мне идиотскими. «Все птицы умеют летать, пингвин птица, следовательно, он легко поднимется в воздух. В чем ошибочность данного заключения?» Неужели не понятно? Пингвин ни за какие коврижки не сможет взлететь, потому что у него практически нет крыльев! Но преподаватель, услышав абсолютно верный, на мой взгляд, ответ, тут же поставил в ведомости «неуд». Приблизительно то же самое происходило при следующих попытках сдать зачет. Слава богу, Петька Распутин сжалился надо мной, и на семнадцатую пересдачу мы пошли вместе…

– Ну, просветлело в башке? – засмеялась незнакомка. – Давай начнем сначала. Я Дина Емельянова, твоя бывшая одногруппница…

– Емеля! – заорала я, вспомнив ее прозвище.

– Дотумкала наконец, – обрадовалась Динка. – Уж как я искала твой телефон! Еле‑еле нарыла. Шифруешься почище Билла Гейтса, хотя с твоим невероятным богатством это понятно. Небось народ звонит безостановочно и бабки откусить хочет. Слышь, Дашк, у меня к тебе просьба…

Я вздохнула. Понятно, Емельяновой понадобились рубли, ей не хватает на квартиру или автомобиль. Ну с какой еще просьбой может обратиться человек, с которым последний раз я разговаривала сто лет назад? Долгие годы Дина не звонила мне, и я начисто забыла про знакомую юношеских лет. И сейчас Емеля на меня смертельно обидится, потому что услышит отказ. Дело в том, что деньги в нашей семье принадлежат Аркадию и Маше, именно такое завещание оставил барон Макмайер[1]. Девочка пока не имеет права распоряжаться основной долей своего капитала, сначала Маша должна достичь совершеннолетия, поэтому финансами единолично заправляет Кеша. Ясное дело, мы спокойно тратим средства на одежду, еду и всякие нужды, имеем кредитные карточки и не стесняемся в расходах. Но стоит мне заныть: «Давай дадим N в долг денег на машину», – как Аркадий жестко отвечает: «Нет. Сейчас не прежние времена, можно взять кредит в банке. Клянчить у знакомых нет необходимости».

Если же я настаиваю, наш адвокат говорит: «Вспомни Малышкиных.