Алеша был горд поручениями: грел бутылочки, гладил пеленки и каждый день после обеда катал вокруг дома коляску с новенькой племянницей. В свете младенческих событий даже приезд каникулярных дядей Степы и Валеры прошел как-то непразднично.

Им разрешили ночевать на чердаке!

Присутствуя при поднятии наверх раскладушек, тумбочек, груды учебников, я завистливо думала: вот счастливые люди! Что может быть прекраснее жизни под крышей, у самого неба?! На чердак сносят лыжи, санки, коробки с елочными игрушками, старые и сломанные вещи, еще годные к починке…

– Дядя Валера, а что вы там будете делать?

– Степа – дрыхнуть, я – «Китай» смотреть.

– Китай – это что?

– Не мешай! – крикнул дядя Степа сверху.

– Большая страна, мы с ней когда-то дружили, – рассеянно ответил дядя Валера. – Ты иди, ладно? Некогда нам.

Я отошла с трепещущим сердцем.

Мне, конечно, нестерпимо захотелось тотчас же увидеть страну, с которой когда-то дружили дяди Степа и Валера! Дружили и, видимо, раздружились.

Я еле дождалась их ухода на волейбольную площадку.

Лестница казалась надежной, абсолютно безопасной, но на верхней ступеньке я осмелилась глянуть на землю, и коленки мои затряслись. Все-таки было очень высоко и страшно.

Внезапно из-за угла дома выкатилась коляска – разумеется, не сама по себе.

– Эй, ты зачем туда забралась?! – закричал Алеша.

– Китай смотреть.

– Вруша!

– Не вруша: Валера сказал, что оттуда Китай видно!

– Ну-ка спускайся, а то маме скажу!

– Жалобная книга, – сказала я, соображая, какой маме: моей или своей? Лучше бы бабушке, мама строже…

Сестренка проснулась от Алешиного крика и захныкала. Я обрадовалась – сейчас дядька уйдет. Но нет, оставив коляску с плачущим ребенком, он встал на первую ступень лестницы. На вторую… третью.

– Алеша!

– Дядя Алеша! – возопил он. – Дядя, понятно?! Спускайся, говорю!

– Дядя Алеша, ты что, не слышишь? Викша плачет!

– Свалишься, дурочка, слезай!

– Сам дурачок!

Он вдруг переменил тактику. Голос его стал вкрадчивым, почти нежным:

– А хочешь, я тебе Москву покажу?

– Хочу.

– Тогда спускайся.

– А Китай?

– Китай подождет…

Лезть вниз оказалось гораздо труднее, чем вверх.

Более подлого обмана еще не знала моя доверчивая душа.

Уши болели целую вечность, полыхали, как пунцовые коробочки бабушкиных духов «Красная Москва».

Самое обидное, что взаправдашнего Китая дядя Валера на чердаке, как выяснилось, не видел. Он там ночью при свечке просматривал старые подшивки журнала «Китай». С этой страной дружили и почему-то раздружились не мои дяди, а все мы, то есть Советский Союз.

Этимология

Когда мне было пять, все домашние, кому не лень, учили меня алфавиту. Скоро я начала читать по складам и писать печатными буквами. Только буква «я» никак не поддавалась – получалась справа налево.

От уличной ребятни я набралась бранных словечек, которых не слышала дома. Один добрый мальчик объяснил, что слово на букву «х» означает письку, а смачным, как шлепок, словом на «б», оказывается, называют плохих тетек.