И ты, ты всегда был самым выдающимся среди нас. Ты доведешь дело до конца. Для меня этого достаточно.
Русель решил, что она права. Ее планы претворялись в жизнь; Корабль и его экипаж работали именно так, как мечтала Андрес. Но прошло всего лишь двести пятьдесят лет, пять тысячных пути через устрашающую пустыню времени, которая отделяла их от Большого Пса, — и теперь ему скорее всего предстоит продолжать этот путь одному.
— Нет, не одному, — возразила Андрес. — Корабль всегда будет с тобой…
Да, Корабль, его верный друг. Внезапно он почувствовал могучее желание сбежать от запутанных людских проблем и слиться с его бесстрастным механическим существом. Откинувшись на спину, он мысленно пробрался через заполненный людьми цилиндрический корпус, миновал реактивные двигатели и оказался между гравитационными крыльями, за которыми следовал Корабль.
Русель оглянулся. Корабль преодолел лишь ничтожную часть великого пути, но уже почти покинул плоскость Галактики, и теперь ядро, скопление планет в ее центре, светилось, подобно солнцу, среди полупрозрачных спиралей. Это было чарующее, утешительное зрелище.
Когда Русель очнулся от своих межгалактических грез, Андрес уже была мертва; ее койку разобрали на запчасти, а тело отправили на переработку.
Придя в себя после долгого сна, Русель увидел юное лицо, перекошенное ненавистью, ненавистью к нему.
Старейшине следовало бы предвидеть восстание. Все признаки были налицо: изменения в социальном строе смертных, усиливающееся напряжение. Это должно было случиться.
Но ему было так тяжело сконцентрироваться на быстротечных жизнях этих смертных, понять их невероятный язык и обычаи, их пустяковые заботы и мелкие ссоры. В конце концов, Хилин принадлежал к сорок пятому поколению рожденных на Корабле: сорок пять поколений, во имя Леты, почти тысяча лет…
Но жизнь Хилина привлекла внимание Старейшины.
Когда все началось, Хилину было шестнадцать лет. Он родился в деревне, которой когда-то управлял Дилюк.
Со временем Автарки из разных деревень переженились между собой, образовав сплошную паутину власти. Жизнь их в среднем была вдвое длиннее, чем жизни их подданных, и они захватили монополию на снабжение Корабля водой. Они полностью контролировали население: образовалась какая-то водяная империя, управляемая геронтократами.
Хилин не принадлежал к роду Автарков: его семья была бедной и бесправной, подобно всем простым смертным. Но они, по-видимому, смирились со своей участью. Когда Хилин в детстве играл на пластиковом полу коридора, истертом ногами многих поколений, он выглядел веселым, счастливым ребенком. Став покладистым подростком, он с радостью брался за мытье переборок, когда наступала его очередь, и принимал шлепки от учителей за свои дерзкие вопросы.
Удивительно, но его всегда занимала личность Руселя — или скорее полумифического существа, представленного в виртуальных диафильмах для жителей деревни. Хилин с жадностью впитывал рассказы о благородном Старейшине, покинувшем свою возлюбленную ради жизни, посвященной служению людям, — бессмертном идеале для своих подданных.
Хилин рос, демонстрируя необыкновенные успехи в учебе. В четырнадцать лет он вошел в интеллектуальную элиту. По мере того как снижались образовательные стандарты, люди разучились читать и писать, и ученые монахи теперь наизусть зазубривали каждое правило, касающееся управления Кораблем или его обществом. Обучение начиналось в четырнадцать лет и продолжалось по меньшей мере двадцать, пока на смену им не приходили новые поколения.
Русель прозаично окрестил этих терпеливых собирателей знаний Друидами; его не интересовало, как смертные называют себя, — мелькали столетия, имена менялись. Он был доволен появлением Друидов. Бесконечное заучивание сведений заполняло их бесцельное существование — и создавало новый класс, противовес власти Автарков. |