За разговором они не заметили, как оказались в центре Стамбула. Первым вышел Эндер, живший неподалеку от площади Таксим, следующим был Гум, последним добрался до дома Ибрагим. Он стремительно поднялся по ступенькам крыльца и с волнением взялся за ручку двери, в душе опасаясь, что под проницательным взглядом отца их так, казалось, тщательно продуманный план отъезда на войну в первую же минуту разговора рассыплется, словно карточный домик. Но его дома не оказалось, по делам фирмы он уехал в Измит, а мама с сестрой, ничего не заподозрив, были только рады неожиданному приезду и принялись обхаживать со всех сторон.

После бессонной ночи и сытного обеда усталость дала о себе знать. С трудом осилив еще один хрустящий хачапур, которые старательно подкладывала на тарелку мама, и выпив еще одну чашку чая, Ибрагим поднялся к себе в комнату. Здесь все, как четыре месяца назад, лежало на своих местах. В углу, в сетке, напоминая огромные апельсины, лежали три баскетбольных мяча. На столике, около учебника по английскому, стояла фотография баскетбольной команды. Он с грустью просмотрел на нее, воспоминание о той прощальной игре отразилось на лице печальной улыбкой, затем прошел к кровати, не раздеваясь, прилег и не заметил, как уснул.

Пронзительный вой автомобильной сирены поднял его на ноги. С трудом продрав глаза, Ибрагим глянул на часы — стрелки перевалили за пять — и ужаснулся от мысли, что могли подумать о нем друзья. На ходу набросив на плечи куртку, скатился по лестнице и помчался в «Абхазский комитет». У входа, нервно переминаясь с ноги на ногу, ждали Гум с Эндером. Его всклокоченный вид говорил сам за себя, и они, забыв про упреки, собравшись с духом, перешагнули порог.

Несмотря на поздний час, в тесном коридоре и крохотных кабинетах «Комитета» было не протолкнуться. Абхазы, адыги, убыхи из Турции, Сирии, Ливана и даже Ирака говорили только об одном — об Абхазии. Ребята бросали растерянные взгляды по сторонам, не зная, куда и к кому обратиться. Среди этого гама Ибрагиму послышался знакомый голос, и он обернулся.

Навстречу из толчеи вынырнул Володя Авидзба, с удивлением посмотрел на него, Гума, Эндера и воскликнул:

— Ибо, ты?! Какими судьбами?

— Да вот… — не знал он с чего начать.

— Я думал, ты в Лондоне?!

— Это было вчера.

— Вчера?! — недоумевал Владимир.

Ибрагим переглянулся с друзьями и внезапно осипшим голосом произнес:

— Нам надо в Абхазию!

Добродушная улыбка слетела с лица Владимира. Он подхватил их под руки, отвел к окну, испытующим взглядом заглянул в глаза и затем спросил:

— Вы хоть понимаете, что там идет не голливудская, а настоящая война?!

Ибрагим, вслед за ним Гум и Эндер дружно закивали головами.

— Там убивают! — Голос Владимира дрогнул, и он горестно обронил: — За последнюю неделю потеряли шестерых наших ребят.

— Мы не боимся и все уже решили! Скажите, как туда добраться? — торопил с ответом Гум.

— Значит, решили?!

— Да! — в один голос подтвердили ребята.

Владимир снова пристально посмотрел на них, они не отвели глаза, и потеплевшим голосом сказал:

— Молодцы! Кто, если не мы, поможет нашим братьям в Абхазии!

— Конечно! Мы свой выбор сделали еще в Лондоне! — горячо поддержал его Эндер.

— Когда готовы ехать? — деловито заговорил Владимир.

— Чем быстрее, тем лучше! — решительно заявил Гум.

— Сегодня, в крайнем случае завтра, а то дома догадаются. Я уже сказал матери, что поеду в Анталью, — присоединился к нему Ибрагим.

— Говорите — быстрее?.