Однако, когда Cs133, как всегда, имел свой период полураспада и испустил лучи (цезий существовал уже тогда) и пробила полночь, а Рим так и остался стоять как ни в чем не бывало и ничто не указывало на возможность завершения всего, страх и трепет покинули людей и вылились в безудержную радость. Толпы хлынули на улицы, люди обнимались, смеялись и с песнями и криками ликования плясали при свете факелов. Опять обошлось. И сегодня на улицах толпы народу, и снова они пляшут при свете, образно говоря, факелов. Радостно на душе стало и у папы римского. Он послал благословение urbi et orbi — граду и миру — на весь будущий год и на новое тысячелетие. И так с тех пор повелось. Людям просто необходимо испытывать страх, с тем чтобы потом его преодолеть и чтобы в конце концов все завершилось танцами и всеобщим ликованием. На этой основе построены все легенды. Когда в Риме утром 1 января 2000 года наш Кароль Войтыла оглашал urbi et orbi, я с особым вниманием всматривался в его глаза на экране телевизора. У меня было впечатление, будто он гладит меня по голове и объясняет, что это всего лишь такая сказка. Эта сказка ночи 31 декабря 1999 года на 1 января 2000 года была первой информационной сказкой такого масштаба. Я, как информатик, знал еще раньше, что это всего лишь сказка. Но раз в тысячу лет подобный шок необходим людям. Чтобы сначала испугались, а потом преисполнились бы чувства бесконечной благодарности к Главному Программисту. Дело было в том, что на запись даты года зарезервировали один байт вместо двух. Urbi et orbi в процессоре. Мне кажется, Кароль Войтыла знал об этом. Он вообще о многом знал…
Астрономы и чиновники, работающие в отделах Международного соглашения единиц измерения (SI) под Парижем, сообщили нам эту новость, и человечество сначала в Сиднее, а потом в Дели и Москве, через два часа в Варшаве, Франкфурте, Париже и Милане, а через три часа в Лондоне (а как же иначе, ведь им там скучно плыть в общем европейском потоке) и семь часов спустя в Нью-Йорке запустило петарды, наполнило свои бокалы этанолом, содержащимся в жидкостях с французскими названиями, и зажило новой надеждой. Новой, то есть под очередным номером. Недели две-три мы будем ошибаться, записывая 2007 вместо 2008, но уже через месяц вместо «Новый год» станем писать «новый год», но этот «новый» будет таким же новым, как случайно найденный в холодильнике среди баночек хрена и майонеза просроченный йогурт. Ставка по ипотечному кредиту, по всей вероятности, не изменится; мы снова начнем потихоньку покуривать втайне от всех, а к наступлению февраля придем к выводу, что покупка велосипеда, который должен был бы помочь похудеть, была не самой удачной из покупок. Бегать по улице в специально купленном спортивном костюме мы перестанем уже в ближайшую пятницу, решив, что вся эта беготня слишком опасное дело для наших суставов. Годовой абонемент в бассейн мы хорошенько запрячем в самое дальнее отделение бумажника, чтобы он не колол нам глаза, напоминая о потраченных впустую деньгах. В марте мы с нетерпением будем ожидать весну, по телевизору нам напомнят о том, что пора заполнять декларацию о доходах за прошлый год, который мы к тому времени уже успеем забыть; в мае нам предстоит первый уик-энд и первый гриль, в августе, после отпуска, надо будет купить детям школьные учебники и потихоньку начать присматривать новогодние подарки. Подарки на новый, 2009 год.
Несмотря на то что новый год — это всего лишь астрономическая условность и что опыт подсказывает нам, что все повторится по знакомой схеме и мы прекрасно забудемся в магии начала, в эту исключительную новогоднюю ночь нам все еще кажется, что начинается не только новый год, но что начинается буквально все. Мы устраиваем себе внутренний переучет, подсчитываем грехи, добрые дела, неисполнившиеся мечты и допущенные ошибки, исповедуемся перед самими собой, сами себе отпускаем грехи и даем обещание быть лучше. Главным образом для себя и наших близких. |