— Смерти? Вот уж не сказал бы!

— Правда… Ты знаешь, впервые в жизни у меня есть человек, который меня ждет…

— Девушка?

— Да.

— Красивая?

— Очень.

— В Москве?

— В Москве…

— Ну, девушка — это дело хорошее: Вот у меня нет девушки. Мать, отец есть, а любимую девушку пока еще не встретил.

— А я встретил. Мы собираемся пожениться.

— О, я поздравляю. Позовешь на свадьбу-то?

Банда ответил не сразу.

Пригнувшись к рулю, он несколько долгих минут гнал машину молча, напряженно всматриваясь в темноту. О чем он думал, понять по его невозмутимому лицу не было никакой возможности.

Наконец он произнес:

— Я боюсь не вернуться. Я боюсь, что больше ничего не будет. Понимаешь?

Он сказал это таким странным тоном, что Бобровский вздрогнул и, если бы мог, наверное; перекрестился бы. Но он не умел обращаться к Богу и поэтому ответил с каким-то даже раздражением в голосе, зло сплюнув под ноги:

— Тьфу, типун тебе на язык! О каких глупостях ты думаешь! Осталось всего ничего — тряхануть эту фирму, и домой. А ты?! Вот лучше ехал бы помедленнее, а то точно не вернемся, потому что даже туда не доедем с твоим лихачеством!

В салоне «Опеля» надолго установилось молчание, и только магнитола голосом солиста «Любэ» тихо напевала:

Часть четвертая

В одиночку

I

Когда «Опель» проехал очередной пост ГАИ и фары выхватили из темноты белый дорожный указатель с черной надписью на украинском «Хмельницкий», Банда свернул на обочину и остановился.

Начало шестого утра. За спиной — шестьсот километров. Если их расчет был верным, и Берхард двинулся этой дорогой, то его «Мерседес» должен быть где-то поблизости…

Банда потряс за плечо уснувшего Бобровского.

Сергей встрепенулся, спросонья испуганно тараща глаза.

— Что случилось? Приехали? Где мы?

— Просыпайся, брат, Хмельницкий.

Сергей протер глаза и, подняв спинку сиденья, устроился поудобнее.

— О-о-ох! — сладко зевнул он. — Сколько времени?

— Десять минут шестого.

— И где мы?

— Что, не проснулся еще? Я ж тебе говорю — славный город Хмельницкий.

— А чего мы стоим?

— Думаем.

— Правда? Ну-ну… Слушай, кофейку бы сейчас, а? — Бобровский покрутил головой, пытаясь прогнать сон, и опустил стекло со своей стороны, чтобы холодный осенний воздух влил в него хоть сколько-нибудь бодрости.

— Будет тебе и кофа, и какава с чаем… — задумчиво протянул Банда, цитируя любимую «Бриллиантовую руку», и вдруг решительно щелкнул кнопкой, включая в салоне машины свет. — Доставай, Сергей, атлас автодорог.

— Зачем?

— Посмотри-ка, сколько гостиниц в этом городе.

Некоторое время Сергей возился с картой, затем протянул ее Банде:

— На, сам смотри — здесь ничего не указано. Стоит значок, что в городе есть гостиницы, а где они и сколько их — одному Богу известно. Есть еще мотель в десяти километрах отсюда…

— Мотель?

— Да, на Львовском шоссе.

— Десять километров от города, говоришь?

— Ну.

— Отлично. Едем. Сейчас мы попьем кофе, если он только будет в этом мотеле…

Банда повернул ключ в замке зажигания и, выехав на трассу, тут же свернул на кольцевую дорогу.