— Вы продолжайте, мы вас внимательно слушаем, — подбодрил Бобровский.

— Мы, то есть те, кто знал об этом препарате, про себя называли его «слип». То есть «сон» по-английски. Действительно, это вещество после введения в кровь матери затормаживало двигательные функции плода. Оно, конечно, действовало и на мать — женщины становились более вялыми и сонными. Но это безвредно, главное — достигался эффект «мертвого» плода, не проявляющего себя в утробе абсолютно ничем, что могла бы почувствовать мать. А это нам и было нужно.

— Где производился препарат?

— Не знаю, наверное, где-то у Павла в лабораториях. Его производили, видимо, в очень ограниченных количествах, исключительно для нас, так как, вы понимаете, использование его в официальной медицине исключено…

— Поясните, пожалуйста, свою мысль. — Сергей и впрямь подходил к каждому заявлению Рябкиной с невероятной дотошностью.

— Нет необходимости в его использовании. Нет таких случаев, требующих неподвижности плода.

— Скажите, Нелли Кимовна, только честно, как вы, врач, произносивший клятву Гиппократа, — Самойленко не смог обойтись без высоких слов, — могли вводить препарат, созданный неизвестно где, как и кем, не прошедший испытаний, не получивший одобрения специальной комиссии Министерства здравоохранения…

— Ну почему же? Этот препарат, как уверял Гржимек, лично он тщательнейшим образом тестировал. Его испытывали на крысах и свиньях…

Объяснение отнюдь не показалось Коле убедительным. Он загорячился:

— Нелли Кимовна, но вы же взрослая женщина! Вы же врач! Ну приду я к вам завтра, принесу пузырек с какой-то жидкостью, скажу, что это суперлекарство от СПИДа, что я его изобрел и проверил на крысах и свиньях. И что же, вы сразу введете его больному, поверив мне на слово?

— Вам — не поверю, — отрезала, озлобляясь, Рябкина и отвернулась от журналиста, подчеркивая, что с «писаками» ей разговаривать не о чем.

Сергей сделал Самойленко незаметный знак рукой — мол, хоть недолго подержи язык за зубами, а то эта цаца совсем разговаривать не захочет, а затем снова максимально доброжелательно продолжал расспрашивать Нелли Кимовну:

— Препарат действительно ни разу не дал осложнений? И как нам получить его образец?

— Нет, препарат оказался нормальным. Я ему доверяла на все сто процентов. Наша с Гржимеком задача — обеспечить клиентов здоровым потомством, поэтому в качестве и безопасности «слипа», а также в невозможности побочных эффектов при его применении я была уверена.

— А как насчет образцов?

— Образцы есть. У меня дома, во встроенном сейфе, есть еще пять ампул.

— Как найти сейф?

— В ванной комнате, над раковиной, за зеркалом. Он вделан в стену между ванной и туалетом.

— Ключ?

— У меня в сумочке. Я так понимаю, что обязана буду отдать вам этот ключ?

— Да, конечно. Так будет лучше и для нашего расследования, и лично для вас. Ведь есть статья — «За сокрытие улик и вещественных доказательств»…

— Не надо мне все это рассказывать, да еще в таком тоне, — недовольно поморщившись, прервала Бобровского Нелли Кимовна. — Отдам я вам этот ключ.

— Хорошо, продолжим. Итак, мы остановились на том, что матери вводится специальный препарат, — напомнил Бобровский. — И что же происходит дальше?

— Затем, как я уже говорила, мы слегка пугали роженицу и готовили ее к операции. К этому времени в Одессе уже должен был находиться клиент, мы предупреждали о возможных сроках родов заранее.