— А любовь?

— Нет любви.

— Ты меня не любишь?

— Э-э-э, — вот теперь он замялся, не находя нужного слова, и снова отвернулся, стараясь не смотреть на нее. — Нет, ты мне, безусловно, нравишься как женщина, ты красивая, у тебя хороший характер…

— Уйди, — тихо произнесла Нелли Кимовна, чувствуя, что у нее подкашиваются ноги. Она сделала шаг к кровати и без сил упала лицом в подушку. Приглушенный стон вырвался у нее, но она не захотела показывать свою слабость перед этим человеком. — Я прошу тебя, уйди отсюда немедленно. Я не могу тебя больше видеть ни одной секунды.

— Да, я сейчас уйду. Да, я не люблю тебя. Да, я затеял все это для того, чтобы развернуть наш бизнес, чтобы поставить его на широкую ногу.

— Уйди…

— Теперь ты — мой компаньон. Ты получаешь свою долю прибыли…

— Я прошу тебя!

— Пятнадцать тысяч долларов за три месяца — это хорошо. Это хорошо даже в Европе. Ты зарабатываешь очень неплохие деньги, а если будешь стараться…

— Боже, замолчи!

— …то будешь получать еще больше. Так не зарабатывает ни один врач в вашей стране, и ты должна бы мне сказать спасибо за то, что я дал тебе такую возможность.

— Спасибо? — она вскочила, будто подброшенная пружиной. — Тебе сказать спасибо? Конечно, мой дорогой, спасибо тебе за все. За подлость твою. За обман. За то, что я, дура набитая, тебе поверила, полюбила тебя. Спасибо тебе, конечно, Павлик!

— Я не о том. Я в том смысле, что помог тебе заработать много денег, начать дело…

— Ах, деньги? Да, конечно! Тебе нужны деньги? — она метнулась к своему фарфоровому заветному чайничку и, схватив его, с силой грохнула об пол. Чайничек разлетелся на мелкие кусочки, и Нелли, схватив пачку долларов, сунула ее в нагрудный карман ошалело глядевшего на нее Павла. — На тебе твои деньги. Забирай. И чтоб духу твоего здесь больше не было, скотина ты! Иди отсюда со своими деньгами вонючими!

Она буквально взашей вытолкала его из квартиры, с силой захлопнув за ним дверь и закрывшись на все замки и цепочку. И только тогда, обессиленно привалившись спиной к двери, горько расплакалась. Ей было жаль себя, ставшую ради любви на путь преступления, и жаль любви, которая начиналась так красиво, как в самой волшебной сказке.

На удивление, он не постучался больше в ее дверь. И даже не позвонил.

Он в тот же вечер уехал в Прагу.

А на следующее утро в почтовом ящике Нелли Кимовна обнаружила все пятнадцать тысяч долларов и маленькую записку:

«Если одумаешься, если деньги тебе еще понадобятся, то позвони мне. Телефон и адрес ты знаешь, связывайся, как только решишь. Как компаньон ты мне вполне подходишь и очень нравишься. Целую.

Павел».

И приписка:

«Не обижайся. Ты потом сама поймешь, что так лучше для нашего дела».

Нелли Кимовна взяла из рук Банды чашку дымящегося кофе и с опаской поднесла к губам.

— Не бойтесь, смелее, кофе только тогда настоящий кофе, когда очень горячий, — подбодрил ее Банда. — Тогда он бодрит, дарит истинное наслаждение своим чудесным ароматом. Эй, мужики, чего сидите? Разбирайте, не буду же я каждому из вас подносить! — он кивнул на поднос, на котором вынес из кухни четыре маленькие чашки со сваренным в турке черным кофе.

— Действительно, кофе у вас, Александр, получился превосходный, — похвалила парня Рябкина, сделав глоток. — Так варить — надо уметь.