Казалось, сами деревья замерли при этой мысли — она словно пронизала ветви и стволы, отозвавшись в них глубоким резонансом.

— Это возможно? — Алли взглянула на Любистка.

— Не знаю, — пожал плечами тот.

— Таким образом, — продолжал Ник, — вопрос: куда нам направиться, чтобы узнать ответ?

— Лично я хочу попасть только в одно место, — заявила Алли. — Домой.

Что-то внутри подсказывало Нику, что идти домой — идея не из лучших, но, так же, как и Алли, ему тоже хотелось вернуться к своим родным. Необходимо было узнать, остался ли кто-нибудь из них в живых или все они ушли «куда надо». Однако сейчас они находились на севере штата Нью-Йорк, и до дома было довольно далеко.

— Я из Балтимора, — сказал Ник. — А ты?

— Нью-Джерси, — ответила Алли. — Южная оконечность.

— О-кей. Тогда мы направимся на юг, а по дороге будем смотреть — вдруг найдём кого-нибудь, кто сможет помочь. Должны же быть люди, которым известен выход отсюда… не в один конец, так в другой…

Ник сунул монетку в карман, и дети снова заговорили о жизни, о смерти, о месте, которое посередине, и как из него выбраться. Никто так и не увидел, какой же стороной легла монетка.

Алли была целеустремлённой девочкой. В этом были её сила и её слабость. Она никогда не останавливалась на полпути, всегда завершая то, что начинала. Но именно по этой причине Алли временами становилась неподатливой и упрямой. И хотя она никогда не признавала за собой этого недостатка, в глубине души она знала, что это правда — она упряма.

Может, Ника и устроило бы положение «монетки на ребре», но Алли никак не соглашалась принять случившееся как должное и отнестись к нему стоически. Вот пойти домой — это да, за это она обеими руками. И неважно — мертва она или полумертва, дух она или привидение. Об этом даже думать было неприятно. Лучше надеть на глаза шоры и сосредоточиться на доме, в котором она провела почти всю свою жизнь. Она пойдёт туда, а уж когда дойдёт, тогда всё как-то само собой устроится. Нужно верить в это, иначе она свихнётся.

Любисток тоже смотрел на вещи под своим собственным углом зрения, и его вИдение начиналось и заканчивалось лесом. Он с ними не пойдёт, потому что для него, Любистка, лучше быть в одиночестве, но в безопасной гавани, чем в компании, но в большом, жестоком мире живых.

А вот снегоступы — это была идея Ника, хотя как их сделать, первой додумалась Алли, а на практике мысль воплотил Любисток — он очень неплохо управлялся с веточками, сучками и полосками лыка. Алли они показались какими-то нелепыми, ну да ладно, она же не в показе мод собирается участвовать.

— А какой смысл? — спросил Любисток, когда Ник впервые высказался насчёт снегоступов. — Всё равно до снега ещё куча времени, да и то — мы проходим сквозь снег, не задерживаясь.

— А это вовсе не для снега, — ответил Ник. — С их помощью мы сможем идти по дорогам живого мира, не проваливаясь. Если не вытаскивать ноги из земли после каждого шага, дело идёт куда быстрей.

— Тогда это не снегоступы, а землеступы, — уточнил Любисток и отправился мастерить означенные приспособления.

Когда землеступы были готовы, он вручил их Алли и Нику.

— Неужели вам ни капельки не страшно? — спросил он. — Вы не боитесь того, что там, снаружи? Всего того, чего не могли видеть, когда были живы? Всяких злых духов, монстров и прочего? Я вас целую вечность ждал, молился, чтобы вы пришли.