– Ты уверена, что не раздуваешь из мухи слона?.. – спросил Пьетюр с долей смущения.

Такой откровенности Хюльда не ожидала, но сумела оценить ее:

– Нет, не уверена. Но и отступать я не хочу.

– Ну и прекрасно, – приободрил ее Пьетюр.

За кофе последовало красное вино. Вечер затянулся – Хюльда даже не ожидала, что Пьетюр проведет у нее столько времени, но была совсем не против. Несмотря на поздний час, за окном было обманчиво светло: дождевые облака наконец рассеялись, уступив место вечернему солнцу.

Хюльда, вообще то, не планировала угощать своего гостя вином. Однако, допив кофе, Пьетюр спросил, не нальет ли она ему немного коньяка. Такового у Хюльды не оказалось, а вот парочка бутылок красного вина у нее где то стояла.

– Отлично, это полезно для сердца, – сказал Пьетюр, и Хюльда не поставила слова врача под сомнение.

– Мне показалось странным, – проговорил Пьетюр, растягивая слова, – что у тебя нигде не висят семейные фотографии.

Хюльда совсем не ожидала подобного замечания, но и бровью не повела.

– Я никогда особенно не любила выставлять фотографии напоказ, – сказала она.

– Понимаю. Это у меня везде снимки моей покойной жены. Может, поэтому мне и потребовалось столько времени, чтобы свыкнуться с ее уходом. Я, наверно, просто застрял в прошлом. – Он вздохнул. Они с Хюльдой между тем уже откупорили вторую бутылку. – А твои родители? Братья или сестры? Их фотографий у тебя тоже нет?

– У меня нет братьев и сестер, – ответила Хюльда и немного помолчала, прежде чем продолжить. Пьетюр потягивал вино и не торопил ее. – Мы с мамой никогда не были особенно близки, – сказала Хюльда, словно оправдываясь за отсутствие в гостиной изображений своей матери, хотя и понимала, что совсем не обязана давать каких либо объяснений.

– Она давно умерла?

– Пятнадцать лет назад. Не очень долгую жизнь прожила – ей было всего семьдесят, – сказала Хюльда и подумала о том, что день, когда и ей стукнет семьдесят, совсем не за горами. Всего каких то пять лет. А кажется, еще так недавно ей исполнилось шестьдесят.

– Значит, тебя она родила еще довольно молодой, – быстро подсчитал в уме Пьетюр.

– Ей было двадцать… Хотя в те времена этот возраст уже вряд ли воспринимался как очень юный.

– А твой отец?

– Я его никогда не видела.

– Да что ты говоришь? Он умер до твоего рождения?

– Нет. Просто я с ним не была знакома – он иностранец. – Мыслями Хюльда унеслась в прошлое. – Я даже однажды ездила за границу в надежде отыскать его. Но это уже другая история…

Хюльда улыбнулась. Ей не очень нравились все эти вопросы, но она все таки терпимо отнеслась к его интересу. Наверняка Пьетюр ожидал, что и она станет спрашивать о его семье и его прошлом, чтобы между ними установились более доверительные отношения. Однако пока Хюльде было достаточно и того, что она уже знала: Пьетюр потерял жену и теперь живет один в большом, даже слишком большом, доме. Но в первую очередь ей было важно, что он добрый и мягкий человек, честный и надежный.

– Ну да, – прервал молчание Пьетюр – он уже был слегка навеселе, – такие вот мы с тобой одинокие души. Кто то принимает это решение позже, а кто то раньше… Жить в одиночестве, я имею в виду. Но в нашем случае, думаю, в дело вмешалась судьба. – Он сделал небольшую паузу. – Мы вот с женой вполне осознанно решили не спешить с детьми. А потом уже было поздно. В последние годы мы часто обсуждали, не совершили ли мы ошибку. Не знаю, какие причины были у вас – я о бездетности, – да и не моего ума это дело, но полагаю, что каждый сам хозяин своей судьбы. А тебе как кажется?

Хюльда лишь покивала и взглянула на часы.