|
Не в блокнот же записывать, как делал покойный отец. Из кошелька высыпались мелочью с пяток евро. Бумажные деньги слиплись в единый ком. Слава богу, их было не много, но с тридцатником пришлось расстаться. Банковские карточки Игорь аккуратно вытянул и обернул целлофановым пакетом. Зарплату педантичные европейцы переводили на счет. — Сколько я тут провалялся? — спросил сам у себя Игорь. — Бригадир уроет, если что… Он поднялся на ноги и обнаружил, что пол наклонен под углом, потому дверцы туалетных кабинок распахнуты и болтаются на полусгнивших петлях. Внутри кабинок черными зевами торчали унитазы. Осторожно подойдя к двери, Игорь подергал ручку. Дверь дрогнула. На той стороне что-то заскрипело, бухнуло. Игорь дернул снова, но створка встала как влитая. Тогда он напрягся и потянул. Изогнутая ручка вдруг хрустнула и вылетела из двери. Игорь с грохотом рухнул на пол. — Черт! Вскочив, Морозов принялся барабанить кулаками в заклинившую дверь. — Люди! Помогите! Кто-нибудь! Эй! Никто не отозвался. То ли его не было слышно, то ли помощи ждать было неоткуда. — Да где же я?! Эй! Кто-нибудь! На грудь навалилось тяжкое, гадкое чувство. Сдавило горло. На миг почудилось, что не хватает воздуха. Игорь оттянул ворот майки. Ему показалось, что стены комнаты сдвигаются… Чтобы хоть как-то успокоиться, он зажмурился и сосчитал до двадцати. Отпустило. «Ты же строитель, думай… — Морозов стал исследовать помещение, в котором очутился. Он прощупал стены, дверной косяк, долго пытался что-то разглядеть через дырку в потолке, но, кроме крохотного кусочка голубого неба, не увидел ничего. — Да что же это? Должен быть выход!» Или не должен? Игорь не знал. Дикий страх очутиться в ловушке какого-нибудь маньяка овладел им с новой силой. Морозов заметался из угла в угол. Несколько раз оскользнулся на плесени и упал. Попробовал забраться на унитаз, но рухнул, едва не свернул шею и окончательно разодрал штаны. Увидел под потолком черное, заросшее грязной пылью вентиляционное отверстие. Когда-то, видимо, к нему вели гофрированные трубы. Теперь от фольги остались только воспоминания, а каркас ржавой пружиной свешивался с направляющих подвесного потолка. Несмотря на то, что помещение мало походило на приличный, хотя и изрядно загаженный финнами, корабельный сортир, Морозову казалось, что он на том же пароме, на котором и был. Никуда чудесным образом не перенесся, не был украден маньяком или инопланетянами. Место было прежнее. Но почему все вокруг такое ветхое, ржавое, хрупкое? «Может быть, это трюм, или какой-то контейнер? Но как, как я в нем оказался?» — Ты же строитель, строитель… — повторял Игорь, ощупывая стены. На самом деле, строителем он не был. То есть, работал в этой области, мотаясь с объекта на объект, но никогда специально не учился. Умел многое понемногу: сооружать черновую кладку, мешать раствор, собирать деревянные конструкции под чутким руководством бригадира, класть плитку. Ну и, конечно, подай-принеси. Девяносто процентов работы на стройке — переноска тяжестей с места на место. Это могут все, но заставлять таскать ведра с раствором высокооплачиваемого каменщика — слишком расточительно. Поэтому на любой сколько-нибудь солидной стройке есть подсобник. Человек, который умеет многое, но по чуть-чуть. Таскает ведра, брусья, доски, мастерит опалубки, устанавливает «леса». Словом делает все для того, чтобы профессионал мог спокойно работать. Таким подсобником Игорь Морозов и был. Нельзя сказать, что много получал, но в целом на жизнь хватало. Раньше, до кризиса, дела на стройке вообще шли хорошо: трудяг не хватало, зарплаты росли, а рабочий день уменьшился до приличных восьми часов. На стройку ломились все, кто не сумел найти себя в других сферах. |
