— Рето-азиатской?..

— Карри из оленины, пикантное сатэ из косули с арахисовым соусом…

— Жуть.

— А по-моему, очень даже занятно… Послушай, мне тут стучат в дверь…

— А кто это может стучать?

— Представления не имею.

— Перезвони потом.

— Хорошо.

— Только обязательно!

— Конечно.

Соня положила трубку. Вернувшись в ванную, она вынула пробку из ванны и выпустила воду. Потом накинула на клетку покрывало и включила свет. «Может, мне все же стоит наконец заняться своими волосами…» — подумала она, посмотрев в зеркало.

3

Туман все еще висел низко над землей, но дождь перестал. От дома Джана Шпрехера уже можно было обозревать окрестности до самого «Гамандера». Шпрехер сидел на скамейке перед хлевом и смотрел в старый армейский бинокль. Со вчерашнего дня в отель начали приезжать гости. Несколько минут назад к нему подъехал «Рено Эспас». Из него вышли мужчина и женщина, потом трое… нет, четверо детей. «Дорогое удовольствие — с четырьмя спиногрызами в такой шикарной ночлежке!» — отметил про себя Шпрехер. Навстречу им вышел Юго, в форменной фуражке, в зеленом фартуке, все чин чином. Отец открыл багажник и начал выгружать вещи. Юго помогал ему. Но самые тяжелые чемоданы понес отец. «Я бы на его месте и пальцем не пошевелил, — подумал Шпрехер. — При таких-то ценах! Триста с лишним франков за номер! В день!..»

Багаж тащила вся семья. Из холла навстречу гостям вышла Молодуха. Она показала на Юго и что-то сказала. Наверное, что таскать чемоданы — его работа и что ему за это платят. Гость рассмеялся и что-то ответил. Наверное, что чемоданы совсем не тяжелые. Однако поставил чемоданы на землю и протянул Молодухе руку. Юго тем временем внес в холл два чемодана и вернулся за теми, которые нес мужчина.

Шпрехер сунул бинокль обратно в засаленный кожаный футляр и повесил его на гвоздь, вбитый в дверь хлева. Потом занялся уборкой навоза.

Еще во время эфлеража Соня поняла, что мадам Ланвэн ей противна. Эфлераж — это техника, которой начинается и заканчивается классический массаж. А Соня в этот день не могла себе позволить ничего, кроме классического массажа. Она специализировалась на некой комбинации классического массажа и шиацу, но на это у нее сегодня не было сил. «Если ты не ощущаешь свою хару, ты не можешь делать шиацу», — гласила первая истина, которую ей открыл ее учитель. А Соня сегодня явно не ощущала свою хару. Ночью ей приснилось, что ее столкнули откуда-то сверху прямо в бушующий водопад. Она успела ухватиться за сук дерева и повисла над пенящейся и ревущей бездной, чувствуя, что пальцы вот-вот разожмутся. Когда она с криком проснулась, рев водопада не прекратился. До нее только через несколько секунд дошло, что это шум ветра, трепавшего ветви березы за окном. После этого она долго лежала без сна и думала о предстоящем первом сеансе массажа. В шестнадцать часов, мадам Ланвэн.

Соня уже несколько лет не делала массаж. Если не считать тех редких случаев, когда она массажировала Фредерика.

Обычно это не играло особой роли. Она могла притвориться, что все идет как положено. Пациенты чаще всего этого не замечают. Но человека, который специально приехал из Бельгии и сразу же записался на массаж, из чего следует, что для него это привычное занятие, не проведешь.

Пока ветви березы медленно выступали из светлеющей предутренней мглы и просыпались первые птицы, Соня мысленно листала свой старый учебник и вызывала в памяти иллюстрации основных приемов массажа. Потом наконец провалилась в зыбкий, беспокойный сон, но вскоре проснулась с таким ощущением, как будто на ней всю ночь возили воду.