Меццанотте на минуту пожалел, что Карбоне не было. Видеть, как он бесится, всегда было очень приятно. Однако там были Лупо и Тарантино, которые с презрением отказались от вина, предложенного Колеллой, и держались в стороне с мрачными мордами. Свой отказ они компенсировали тем, что поглощали чипсы упаковку за упаковкой.

Через некоторое время, отвязавшись от очередного полицейского, желающего узнать всю историю освобождения заложника, которую он к этому времени повторил десятки раз в более сжатых вариантах, Рикардо подошел к стойке администратора. Если и был кто-то, с кем он точно должен был выпить, так это старый Фумагалли. Без его помощи Меццанотте никогда бы не смог спасти Лауру. Дежурный улыбнулся ему из своей вечнозеленой клетушки.

– Не знаю, как тебя благодарить, Пьетро. Именно досье, которое ты мне передал, направило меня на правильный путь, – сказал Рикардо, коснувшись его бокала своим.

– Не за что, инспектор. Вообще-то мне жаль, что я не сделал этого раньше.

Милый, скромный Фумагалли… Меццанотте не стал в миллионный раз умолять его называть себя по имени.

– Кстати, я хотел кое-что спросить. Почему тебе сразу не пришло в голову дело Вампира? Сходство его описания с описанием Призрака бросалось в глаза.

Помощник начальника, смущенно кашлянув, признался, что, когда Меццанотте лежал в больнице после того, как вырвал маленького Маттео из лап Призрака, комиссар обратился к нему, Фумагалли, со странной просьбой. Он приказал ему принести два файла из архива и не говорить об этом инспектору. «Давайте не будем кормить его причудливыми теориями, для его же блага», – таково было обоснование Далмассо. Фумагалли поначалу подчинился. Однако, поскольку от него не ускользнуло сходство между двумя событиями, он на всякий случай сделал фотокопию досье на Вампира. Когда исчезла Лаура Кордеро, а Меццанотте выразил уверенность, что ее похитил именно Призрак, он начал сомневаться, не зря ли комиссар скрывает это досье от инспектора, но не решался нарушить приказ начальника. Только после того, как Рикардо был отстранен от работы, расстроенный мыслью о том, что если б девушку убили, то вина легла бы и на него, Фумагалли нашел выход, оставив папку на столе Меццанотте.

Рикардо было трудно во все это поверить. Глупость комиссара не поддавалась логике. Чтобы избежать неприятностей, которые, как он опасался, принесет ему расследование, Далмассо чуть не позволил убить невинную женщину, что, кстати, привело бы к гораздо худшим неприятностям.

– А второй? – спросил он.

Фумагалли непонимающе воззрился на него.

– Второй документ. Ты сказал, их было два.

– Ах да… Это было более свежее расследование, но я, честно говоря, не совсем понял, какое отношение оно имеет к этому делу.

«Ну, – подумал Меццанотте, – теперь это уже не имеет значения. Вопрос с Призраком закрыт. По крайней мере, хотя бы этот вопрос…»

– Могу ли я тоже поздравить героя дня?

Повернувшись, Меццанотте столкнулся с непокорными черными локонами и сверкающими темными глазами Нины Спада. Специальный агент поднялась на носочки и прижалась поцелуем к его щеке, немного слишком близко к уголку рта, чтобы назвать его невинным.

– Из грязи да в князи, да с корабля на бал, – заметила она полуиронично, полувосхищенно. – Да уж, ты не любитель полумер.

И ушла, покачивая бедрами, притягивая взгляды окружающих даже несмотря на то, что была затянута в форму.

Нина была права. Взлеты и падения его карьеры все больше напоминали американские горки. Перед экспедицией в подземелье он, казалось, достиг дна, а теперь вдруг снова оказался на вершине… Не то чтобы Рикардо питал слишком много иллюзий на этот счет – скорее всего, и на этот раз все будет ненадолго.