Изменить размер шрифта - +
Она не могла дольше выносить этого. Ей хотелось во весь голос прокричать Чаку те слова, которые она подслушала утром, сообщить, какая в них таилась угроза. Но внезапно она с отчаянием поняла, что Чак, скорее всего, не поверит ей.

Сколько переменилось со вчерашнего вече­ра! Он может подумать, что она ревнует его, и посмеяться над ее слишком бурным вообра­жением.

– Пойдемте со мной, Зария, – по-француз­ски скомандовала ей мадам Бертин и добавила по-английски: – Нам надо многое успеть. На­до доказать этим глупым людям, что, сколько бы они ни знали обо всем остальном, они ниче­го не понимают в женщинах. Пойдемте!

Она вышла, и Зария послушно пошла за ней следом. Уходя, она даже не взглянула на Чака. Он не ответил на ее призыв о помощи, поэтому ничто больше не имело значения.

Они спустились в каюту мадам Бертин. Это была самая большая каюта на яхте, с двумя кро­ватями, дверью в ванную комнату и множест­вом зеркал, в которых одновременно в разных ракурсах отразилось то жалкое существо, которое представляла из себя Зария.

– Присаживайтесь, крошка, и дайте мне как следует посмотреть на вас, – сказала мадам Бертин, закрывая дверь.

– Пожалуйста, мадам, шутка зашла слишком далеко, – умоляюще произнесла Зария. – По­звольте, я пойду к себе и скажусь больной. Они извинят меня, и вам не придется тратить на ме­ня силы и время. Все равно я только посрамлю вас. У вас нет ни малейшего шанса на успех.

– Зачем так говорить? – воскликнула Лулу Бертин. – Разве вы не верите, что одежда мо­жет совершенно изменить женщину?

– Верю. Но для этого в женщине должно быть хоть что-то. А вы сами видите, что я из се­бя представляю, – с отчаянием произнесла За­рия.

Мадам Бертин только улыбнулась в ответ и, достав украшенный бриллиантами мундштук из оникса, вставила в него сигарету.

– Я вижу, во что вы сами превратили себя, – сказала она. – Кроме того, вы были больны. Но все это не имеет значения. У вас хорошая фигу­ра, даже очень хорошая. Немного слишком ху­дая, но этого так быстро не поправишь. Теперь давайте займемся вашим стилем – тщательно, пункт за пунктом.

Зария стиснула тонкие руки.

– Пожалуйста, послушайте меня, – взмоли­лась она. – Вы сделаете из меня посмешище! Как бы ни были хороши ваши платья, а я увере­на, что они очень хороши, я буду выглядеть в них как пугало. Я не умею носить красивые ве­щи, я не знаю, что сделать, чтобы выглядеть хоть чуть-чуть привлекательнее. Все, на что я способна, – это стыдиться со­бственной внешности. Да, я была больна, если вам больше нравится такое объяснение, но не в этом дело. Важно то, что несмотря на все ваши усилия я всегда буду выглядеть просто кошмарно.

С возгласом отчаяния мадам Бертин воздела руки к потолку и подняла плечи:

– Черт побери! Никогда не слышала подоб­ных глупостей! Как можно так говорить? Вы молоды и здоровы, только это и имеет значе­ние! Вы что, хотите выглядеть как кукла? Хоти­те быть такой же, как Кейт – размалеванной глупой маленькой кошечкой? Разве вы не чувствуете, что вы живая? У вас прекрасные глаза, волосы, фигура. Более того, вы умеете улыбаться. Впрочем, забудьте обо всем, кроме одного – у вас есть сердце. В нем-то все дело. Именно оно определяет выражение лица, изгиб губ.

– Кажется, я не вполне понимаю вас, – ска­зала Зария, но в глазах ее появился ответный блеск.

– Я наблюдала за вами, – сказала мадам Бертин. – Хотите, я открою вам нечто, что по­может нам больше, чем все остальное?

– Что именно? – спросила Зария.

– Вы влюблены, глупышка, – улыбнулась мадам Бертин.

Быстрый переход