Сурово поджав губы, она ответила:

– Мне нечего решать, потому что у меня нет любовной связи ни с вашим зятем, ни с кем-либо другим. Я их не завожу, мистер Уоррен, тем более с женатыми мужчинами.

– Неужели? – возразил он, насмешливо подняв брови. – Я был бы более расположен поверить вам, если бы не тот факт, что у вас есть незаконнорожденный ребенок, отец которого неизвестен. По вашему утверждению, по крайней мере.

От жестокости этих слов, от их безжалостной грубости у нее перехватило дыхание. А выражение ее лица ясно сказало Джеймсу, каким ударом стало для несчастной женщины подобное заявление.

Когда горло немного отпустило, Трейси дрожащим голосом, но как можно спокойнее произнесла:

– Люси была зачата, когда мне исполнилось всего восемнадцать, а в этом возрасте люди бывают порой глупыми и наивными. К несчастью, если они женщины, то эта глупость может привести к последствиям, влияющим на всю их дальнейшую жизнь.

Ей очень хотелось бросить ему в лицо слова Николаса о том, что его драгоценная сестрица тоже забеременела до свадьбы. Но она решила не опускаться до его уровня и, гордо вскинув голову, взглянула в глаза обидчику. С горьким удовлетворением Трейси увидела, как он нахмурился и помедлил, прежде чем продолжить.

– Ясно, – смягчив голос, сказал наконец Джеймс. – Николас значительно облегчил вашу ношу, не так ли? Вас ведь интересуют только его деньги? Но без моей поддержки, без работы, которой я его обеспечиваю, он не сможет заработать даже себе на жизнь. Что же касается стиля его жизни, то опять-таки без моей помощи он не в состоянии его поддерживать.

Столь откровенный цинизм ошеломил Трейси, и ее ответ был чисто инстинктивным:

– А почему мне не может быть нужен сам Николас? Если ваша обожаемая сестра презирает его, это не значит, что я должна питать к нему те же чувства. К тому же я вообще не понимаю, зачем она втянула в это дело вас. Ее вряд ли можно назвать преданной женой, не так ли? Весь город знает, что она предпочитает общаться с вами, а не с мужем, к вам она приходит за советом и конечно же за деньгами.

При этих словах лицо Джеймса исказила гримаса гнева и недовольства. Ему явно не понравилось то, что она сказала, совсем не понравилось. Но почему он полагает, что может оскорблять ее, не получая никакого отпора?

– На что именно вы намекаете? – грозным тоном спросил Джеймс, таким грозным, что Трейси внезапно охватила паника.

К ее ужасу, он сделал шаг вперед, глаза его горели огнем.

– Я ни на что не намекаю, – ответила она дрожащим голосом, – и не основываюсь на идиотских предположениях и ошибочных убеждениях взбалмошной особы, к тому же совершенно неверных. Весь город знает, что ваша сестра смотрит не в сторону мужа, а в вашу, что она постоянно унижает Николаса, сравнивая его с вами. И если он попытается найти внимание, теплоту и любовь вне пределов семьи, вряд ли кто-нибудь этому удивится.

– Так вот каково ваше оправдание. Значит, во всем виновата Кларисса? А вы не забыли, что у них двое детей, которым нужны как мать, так и отец?

– Так же, как и моей дочери! – бросила она в ответ.

– Что ж, за десять тысяч вы, вероятно, сможете купить себе мужчину, – грубо сказал Джеймс. – Вы ведь собираетесь принять мое предложение, не так ли?

Трейси пристально посмотрела на него.

– Нет, – процедила она сквозь зубы. – Нет, не собираюсь. Более того, я не приняла бы его, даже если бы это было сто тысяч.

– Сто тысяч. Так вот какова ваша цена. Хорошо, позвольте вам сказать…

– Нет, это вы позвольте мне вам сказать! – яростно перебила его Трейси.