А мне хоть бы хны – ору и ору! Всю душу свою – наружу. И на всех наплевать!

– Нет, дорогая! Не выйдет! Не выйдет тебе еще раз! Катком по мне… Не пройдешь! У меня своя жизнь! Ясно? В первый раз в жизни! В первый раз в жизни по-человечески! А тут нате – явилась! Вот и вали в свою хату! И там колупайся! Как я в своем детстве «счастливом»! Привет!

Закивала, глазками моргает:

– Да-да, Лида! Да, да! Ты права, я все понимаю!.. Все заслужила! Прости!

И со двора.

Ну и хрен с тобой, Полина Сергеевна! Вот и гудбай! Постояла я еще, чтобы дрожь в ногах унять, и медленно пошла в школу.

Дети проводили меня удивленными взглядами, молча.

А мне было на всех наплевать. На всех!

Просто подумала: а вот это – за что еще одно испытание? Когда у меня наконец все наладилось? Когда мы уже о ребенке мечтали? Когда у меня с Димкой…

Нет, мне на всех наплевать – на школу, на мамашу, на весь этот сраный мир!

Только не на мою с мужем общую жизнь. Ее я решила отстаивать твердо! Насмерть стоять! И никому – слышите вы? – никому! Никому не позволю! Ясно всем? Ни-ко-му!

Стояла эта рахитка, калека эта у меня перед глазами. В ушах звенит: «доченька, Лида!»

Жалкая, страшная. Руки трясутся, морда серая, глаза неживые…

И по ночам спать перестала – ворочаюсь все, маюсь, вздыхаю.

Димка проснется и смотрит:

– Ну? Ты чего, Лид? Что-то болит?

Выжимаю улыбку:

– Да все нормально! Так, просто устала. Детишки достали. Это тебе не собаки – тявкнут и ладно. Эти похуже, – и давлю из себя улыбку.

Димка смотрит на меня удивленно:

– А ты что думаешь, мне больную собаку не жалко? Или кота? Когда глаза полны боли и плачут, как люди? И скулят, жалуются? А сказать не могут. Это еще тяжелей. Странно, что ты думаешь, будто мне все это легко… – удивляется он. – И какой бы я был после этого врач?

Димка вздыхает, качает головой, отворачивается и засыпает. Ему-то что? Его совесть не жжет.

А меня, значит, жжет? Мучает совесть? Нет, я не согласна! Неправильно это. Нечестно. Совесть моя не должна болеть за Полину Сергеевну. Не должна! Потому что все справедливо и правильно – час расплаты настал. Как говорится, время раскидывать камни и время собирать. Вот и собирайте, Полина Сергеевна! Милости просим, моя дорогая мамаша!

Уговариваю себя, убаюкиваю. А спать не могу. Утром встаю как с перепоя. На работе как сонная муха – зеваю и тру глаза. На ногах стоять тяжело – все время присаживаюсь.

Детям, конечно же, по фиг, а вот коллеги недоумевают:

– Лидия Андреевна! – Это завуч. – Что с вами, милая? Не заболели ли часом? Какие проблемы? Давайте, все вместе! Мы ж коллектив! Мы вам поможем!

Ага, коллектив! Помогут они. А мне и рассказывать стыдно. И не нужна мне ничья помощь. Сама разберусь.

На всем этом свете мне нужно одно – мой муж Димка и наша семья! Все. Мне достаточно. Ох, если б уехать с ним на необитаемый остров! И никого из вас, «родные» мои и не очень близкие, не слышать, не видеть и не вспоминать.

Забыть бы вас всех – как отрезать! Сделать лоботомию, как в фильме одном.

И жить как по-новому, с белого и чистого листа – я и мой Димка, мой муж.

От несправедливости я этой маюсь. И злюсь от нее же! И расстраиваюсь, что приездом своим она мне нагадит. А другого я от нее и не жду.

И вот же черт меня дернул Димке все рассказать. Идиотка! Словно бес тянул за язык. Начала с подхихикиванием – типа:

– …Дим, вот