От слова «прибыть» ему стало не по себе. Прибывают в места поневоле. В места, откуда можно не вернуться.

Миллион долларов… Не вернуться…

Телефон неожиданно зазвонил. Он замер, удивленно уставившись на него, дверной звонок тоже начал издавать нежданные трели, а на экране монитора снова письма и письма:

– Мы просим приехать Вас на пресс-конференцию…

– …дать интервью…

– …выступить на нашем канале…

Он включил телевизор. С экрана на него смотрела всем знакомая диктор, а за ней виден был его портрет и поздравления, поздравления, поздравления… Вереница сообщений, нескончаемые стаи писем, громкие настойчивые звонки в дверь и из динамика телефона. Все завертелось перед глазами, в потревоженном сознании, закружилось в веселом хороводе, затягивая куда-то в высоту. Теперь было непонятно, что это – путь на Олимп, куда поднимут на крыльях сияющей славы или торнадо, которое черным вихрем увлечет ввысь, а потом швырнет в зияющую бездну – пустоту. Сознание плавилось, стены росли, увеличиваясь в размерах, потолок поднимался на немыслимую высоту. Диван висел огромным зеленым облаком, а стол с компьютером превратился в маленькую точку, откуда как назойливые осы, вылетали все новые и новые письма. А огромный экран телевизора на недосягаемом отдалении огромными губами диктора новостей повторял одни и те же слова – миллион долларов… теорема… долларов… миллион… миллион…

Клейзмер вскочил и бросился к окну. Канарейка, убедившись в том, что он прочитал все новости и теперь в курсе последних событий, вспорхнула и улетела. А он еще долго под аккомпанемент звонков стоял, опираясь на подоконник, глядя в окно, где трамваи, издавая металлический звон, скользили по рельсам, ехали машины, шли редкие прохожие, а наверху спокойно и привычно сияло солнце.

Голос ее сотрясал воздух во всей квартире, и поневоле захотелось зажать уши.

– Какого черта ты не проверяешь почту? Ты слышишь меня?

Она ворвалась как всегда не вовремя, и он, с сожалением отрываясь от компьютера, успел прочитать последние слова, которые еще не просохли и светились на экране электронными чернилами – «миллион долларов… теорема… долларов… миллион… миллион…»

– Хорошо, что успел дописать главу, – подумал он.

– Письмо, я тебе говорю! – повторила она.

– Слышу, Галя! Слышу! Я не глухой!

Он зашел в электронный бокс и прочитал…

– Ничего себе! – воскликнула она, заглядывая через его плечо.

– Леонидов, да они же хотят купить твой сценарий! Ну, ты даешь,… ну, Леонидов!

Он в оцепенении смотрел на экран:

Кинокомпания НИК-Пикчерс».

– Прибыть, – неожиданно произнес он.

– Что ты бормочешь? – спросила она.

– Ничего, это я так, о своем…

– Ничего? Давай, звони! – и кинулась за телефонной трубкой.

– Так, спокойно, – продолжала она, набирая номер. – Соберись с мыслями, думай, что будешь говорить.

Потом с сомнением на него посмотрела.

– Хочешь, я сама позвоню… Ну, как твой литературный агент. Так сказать, импресарио…

– А «импресарио» читала мой сценарий? – спросил он с вежливой улыбкой.

– Нет, – потом добавила, – ну,… пока нет… Ты же знаешь, Леонидов, у меня куча дел,… я не успела,… я обязательно прочитаю, – и обняла его сзади за плечи…

– К тому же, импресарио бывают у музыкантов…

– Не отвлекайся, это сейчас не важно, – сказала Галя.