Я снова уселся за сборку магнитофона, а Лешка (лишь бы уроками не заниматься) стал строить из себя следователя.

– И что за «Гречанка» у вас пропала? Молодая или старая?

– Старая, – ответила Лена. – Две тысячи лет.

– Заблудилась по старости, – с пониманием кивнул Алешка, и вдруг до него дошло: – Сколько-сколько?

Мне тоже стало интересно, тем более что упрямый магнитофон мне уже вот так надоел.

– Давайте я все по порядку расскажу, – сказала Лена. – «Гречанка» – это очень древняя греческая монета. Очень ценная. У дедушки она осталась одна из всей его коллекции. Это его единственная радость…

– А остальные радости где? – спросил Алешка.

– Их украли в прошлом году. А эту монету воры не взяли – она такая старая на вид, что даже на монету не похожа. Вроде медной шайбочки…

– Дедушка сильно переживает? – спросил я.

– Он еще не знает об этом. А если узнает – не переживет. У него после этой кражи сердце очень слабое.

– Но ведь если мы обратимся к отцу, – сообразил я, – то твой дедушка все узнает. Отец же должен с ним поговорить, выяснить все обстоятельства…

– А как же быть? – растерялся Санек и, виновато посмотрев на Лену, рассказал нам, как исчезла монета.

– Мы сами ее отберем у этого продавца, – решительно заявил Алешка.

– А если у него ее уже нет? – возразил я. – Если он и вправду кому-нибудь на сдачу ее отдал?

– Врет он, – уверенно сказал Алешка. – Кто ее возьмет-то, такую старую медную шайбочку?

– Я тоже думаю, – сказала Лена, – что он сразу все сообразил, когда мы к нему за монетой пришли.

– А чего тогда сидеть-то? – вскочил мой младший братец. – Пошли к нему, пока он вашу «Гречанку» еще не продал. Баксов за сто!

Для Алешки сто баксов – запредельная сумма, дальше нее его мечты никогда не устремлялись.

Лена посмотрела на него, как будто была втрое старше и вдвое умнее, и печально сказала:

– Дедушка говорил, что «Гречанка» стоит миллион баксов.

Алешка в изумлении плюхнулся на стул, будто его ноги не удержали:

– Ни фига себе!

– Да он ее нипочем не отдаст! – добавил и Санек. – Загонит кому-нибудь.

Лена совсем сникла.

– Но ведь продавец об этом и не догадывается, – постарался я ее успокоить. – О такой ценности монеты.

– А какая мне разница, – вздохнула Лена, – за сколько он ее кому-нибудь продаст? За тыщу баксов или за три рубля…

Действительно…

– Вот! – опять вскочил Алешка. – Вот! Раз он ей цену не знает, значит, у кого-нибудь будет спрашивать, у знатока. Чтобы не прогадать.

– Ну и что?

Алешка фыркнул на мою несообразительность, как рассерженный кот на горячее молоко:

– Раз будет спрашивать – значит, монета у него. И он будет искать, кому ее толкнуть подороже, так?

– Так… – Мне самому стало неудобно за свою тупость. А у Алешки все просто получалось.

– Мы его выследим, а потом все папе расскажем! Как он на него нагрянет со своим Интерполом! И все! Миллион снова в кармане! У Ленкиного дедушки.

Вообще-то, мысль, как иногда говорит папа, не очень глубокая, но достаточно здравая.

И Санек ее подхватил:

– Ленк, я во всем виноват! И я тебе обещаю приложить все свои усилия, знания и опыт, чтобы вернуть драгоценную реликвию твоему дедушке!

Красиво сказал, торжественно.