– Ты с ней спал?! – снова повторила Лиза вопрос, отодвигаясь от спинки скамейки и налегая на стол отяжелевшей грудью. – Сволочь, ублюдок, скотина!!! Признавайся, ты с ней спал?!

Взгляд Лизы мгновенно охватил его всего от голых, розовых после ванны пяток до взъерошенных влажных волос на макушке. Он не просто намочил голову, он принял ванну! Он потому и принял ванну, что переспал со своей бывшей женой. С этой блеклой ханжой, которая ничего не смогла добиться в этой своей никчемной постной жизни, кроме как строчить сценарии детских праздников и водить хороводы с кучей сопливых детишек на их дурацких утренниках.

– Сволочь! – сипло выдохнула Лиза, дотянулась онемевшей враз рукой до вазы с фруктами и запустила в его широкую спину апельсином. – Ненавижу тебя!

Апельсин угодил Владу аккурат между лопаток. Удар не был сильным, в другое время он бы никак на это не прореагировал, дурашливо начав браниться. Но то было прежде. Сейчас оставлять без внимания ее злобный выпад он был не намерен.

Он поворачивался к ней нарочито медленно. Влад любил нагнетать обстановку, умело сопровождая такие вот драматические моменты искрометными взглядами, негодующим свистящим шепотом или просто недоуменным всплескиванием рук. Прибегал он к этому в крайних случаях. Только тогда, когда был абсолютно и стопроцентно уверен в собственной правоте или всепрощении. Сейчас был как раз тот самый случай, и Влад решил разыграть его по полной программе.

Медленно повернувшись к ней и сунув руки, мгновенно сжавшиеся в кулаки, в карманы халата, он так же размеренно подошел к столу, за которым она сидела. Не меняя внушительной позы, пододвинул ногой стул и сел на него, прямой, как жердь.

– Что ты сказала только что, дорогая, я не понял? – скулы нервно заходили под гладкой холеной кожей щек. – Я ослышался или ты мне предъявила какие-то обвинения? Не повторишь ли?

В такие моменты он даже начинал ей нравиться. Черт побери! И в самом деле значимая фигура, хоть и ясно, что выпендривается.

Сейчас Владик неторопливо выпростает кулаки из карманов халата. Уложит руки на стол, при этом комично дернет шеей, словно поправит сбившийся с холки хомут. Затем трехминутное разглядывание маникюра. Вот ведь стервец, ни о чем таком не забывает, а у нее вторую неделю ногти омерзительные. И под занавес те же самые вопросы, можно в другой последовательности, с непременным сопровождением тяжелейшего из тяжелых взглядов, которым он собирался ее испепелить. Все это уже было, и ей порядком наскучило. Может, и не наскучило бы, и даже возбудило, не носи она в своем обезображенном брюхе его наследника. Сейчас Лизе Любавской было не до сценических экзерсисов подобного рода. Ее душила ненависть к этому нахлебнику, которого она зачем-то тащит на своей шее который год и с которым все никак не находит сил расстаться, а вот еще и родить надумала.

– Ты спал с ней? – без особого энтузиазма спросила Лиза, поймала его за кисть руки и больно сжала, вонзив в нее ногти.

Влад дернулся и болезненно поморщился. Физической боли он не терпел, моральная ему была неведома. Попытавшись вырвать у жены руку, он лишь сильнее расцарапал кожу.

– Что ты делаешь, идиотка?! – неожиданно озверевшим голосом завопил он, что абсолютно не вязалось с его привычной манерой скучающего альфонса. – Что ты себе позволяешь вообще, я не пойму?! Спал ли я с ней? Конечно, переспал! Причем мы трижды занимались любовью, трижды!!! Что еще тебе хочется узнать? Хороша ли она в постели?

– Думаю, что не очень, – вдруг совершенно спокойным голосом произнесла Лиза и даже ухмыльнулась давно забытой улыбкой: шкодливо-вызывающей.

Раньше это действовало на него безотказно. Стоило ей вот так дернуть губами, как Влад мгновенно начинал расстегивать штаны.