– Она официально папе не принадлежит. Папа большую часть своей жизни прожил с мыслями о конфискации и это наложило отпечаток…

– Нас обобрали, – воздев руки над головой, вопила Ритка.

– Не глупи, – попробовала я вразумить ее, достала листок бумаги из стола со столбиком цифр, над которым не так давно усердно трудилась, и подвинула его Ритке. – Вот, смотри, мы сдаем пять квартир, что приносит доход в пятьсот долларов в месяц, тысячу обещал дядя Витя. Осенью я устроюсь на работу, летом все же хочется отдохнуть. Ты тоже могла бы… – Ритка скривилась, а я кивнула:

– Ну, хорошо, хорошо. По семьсот пятьдесят долларов каждой тоже неплохо. В нищете мы не умрем.

Ритка прослезилась, обняла меня за плечи и расцеловала.

– Что бы я без тебя делала… конечно, все это так ненадежно, а мне уже тридцать… – Я подняла брови, а она поправила:

– Ладно, тридцать шесть, хотя выгляжу я на двадцать пять.

– На двадцать четыре, – согласно кивнула я.

– Спасибо. Но мне тридцать шесть и теперь выясняется, что у меня ни денег, ни квартиры… только машина, но и ей два года.

– Продай папины машины и оставь деньги себе. Если тебе так спокойнее…

– Конечно, это не те деньги, на которые я рассчитывала, но все равно спасибо.

– Пожалуйста.

– Хорошо, что у меня есть семья, то есть ты.

– А Севка?

– Что Севка? Много ли от него толку? И что‑то я не слышала, чтобы он собирался на мне жениться.

– Может, женится, – пожала я плечами.

Вот так обстояли наши дела на момент ограбления. Мы жили в одной квартире, Севка о женитьбе помалкивал, но держался хозяином, поэтому мы отчаянно ругались.

Ритка положила передо мной салфетку и поставила разогретый ужин, я принялась вяло жевать, тупо пялясь перед собой.

– С тобой что‑то не так, – понаблюдав за мной с минуту, заявила Ритка. – Что ты натворила? Разбила машину?

– Нет. В ней просто отвалилась какая‑то штука. Или лопнула…

– Что лопнуло?

– Мое терпение, – отозвался Севка и сделал телевизор погромче.

– Что лопнуло? – повторила Ритка.

– Забыла, как это называется…

– Час от часу не легче. И где теперь машина?

– На станции. Обещали сделать.

– Тебе надо ездить общественным транспортом.

– Не надо, – заверила я. – Сегодня поехала и у меня стащили пятьсот баксов.

Я была должна Светке.

– О, Господи. И что теперь?

– Ничего. Она еще подождет.

– Сумасшедший дом… Надеюсь, это все?

– Нет, – задумчиво ответила я. – Меня взяли в заложники.

Севка отлепил взгляд от телевизора, посмотрел сначала на меня, а потом на Ритку, точно спрашивая ее совета. Та ничего советовать не могла, она стояла и хлопала глазами. Конечно, она тоже считала, что это никуда не годится, в смысле правдоподобия, но зная мое невезение…

– Это что, шутка? – на всякий случай спросила она, а я отрицательно покачала головой, не оставляя ей никаких шансов.

– Чушь, – презрительно фыркнул Севка, – она все выдумывает.

Это было обидно и отвечать я сочла ниже своего достоинства, ограничившись презрительной усмешкой. Ритка пододвинула стул и села рядом со мной. Пока она все это проделывала, по телевизору начались местные новости. Сегодняшнее происшествие журналисты обойти не могли и даже начали с него.