Она повела его к двери, подобрав по пути черные туфли.

– Я приду в клуб попозже. Скажи, пусть остальные подождут.

Сэм все пытался оглянуться на Тобиаса.

– Вормвуд тут говорил – бедный старый хрен, – он был у Фейблза, там угрожают разнести историю по всему городу, если ты не изымешь всю коллекцию из оборота.

– Ладно, не так уж все страшно, как-нибудь выберусь. – Меньше всего на свете Перис хотелось, чтобы Тобиас Квинн услышал, что она в глубоком профессиональном кризисе – особенно после всего рассказанного им. Не то что бы она поверила этим сказкам о Попсе…

Сэм, ворча, вышел, и она закрыла за ним дверь.

– Ты часто общаешься с транссексуалами?

– Ах, это, – сжав кулаки, она прошла через всю комнату и сдернула покрывало с верстака. – Не стоит беспокоиться о твоем образовании, но уж просвещу тебя. Сэм не транссексуал. Он воплощает женские роли, и достаточно необычно и талантливо.

– У тебя все друзья такие?

– Нет, – так ей не удастся сосредоточиться на работе. – Но некоторые люди сказали бы, что большинство моих друзей странные.

В наступившей тишине она позволила себе еще раз рассмотреть его – более внимательно. Черт, он выглядел даже лучше, чем раньше. И было что-то неуловимое в нем, что совсем не изменилось. При виде него у нее все еще перехватывало горло, сердце билось быстрее, и что-то сжималось внизу живота.

Он улыбнулся. Сколько она себя помнила, стоило Тобиасу улыбнуться – пусть даже совершенно случайно, – и у нее все внутри опускалось.

– Когда это ты стала такой очаровательной, Перис?

Она резко втянула воздух, и он застрял где-то у нее в груди. Пропади он пропадом. Каким-то шестым чувством он всегда определял, как женщины реагируют на него. Ее реакция вряд ли будет отличаться от реакции большинства женщин.

– Я говорю правду, – сказал он, как будто прочитав ее мысли. Засунув руки в карманы джинсов, он лениво прошелся и встал у противоположного конца верстака. – Ты всегда представлялась мне чопорной и бесцветной.

– Большое спасибо.

– Не за что. Сильному мужчине трудно признавать, что он не прав. Я был не прав.

Она погладила кусочек черного полированного турмалина. Оправленный в кварц, он таинственно мерцал. Этот человек тоже был таинственным – и опасным. Она знала одну заслуживающую доверия свидетельницу этому факту.

– Я не могу помочь тебе, – сказала Перис.

– Посмотри на меня, – попросил он. – Я думаю, мы должны помочь друг другу. Так оказалось, что мы оба в беде.

Тобиас был, наверное, метр восемьдесят пять ростом, худощаво-мускулистый, и вокруг него витала аура едва сдерживаемой энергии. Кроме того, и это могли подтвердить все, кто хоть немного знал его, он был свободный, не отягощающий себя грузом условностей человек. Его густые черные волосы были откинуты назад и переходили в хвостик на затылке. Резко очерченное лицо, резкий разлет бровей, выступающие скулы, чуть впалые щеки. Тонкий белый шрам над одной бровью. Темно-серые глаза со свинцовым отливом.

Золотое кольцо в левом ухе напоминало каждому, у кого были сомнения, что Тобиас Квинн, стоящий за самыми грандиозными, самыми смелыми проектами развития, которые Сиэтл видел за последние десять лет, устанавливал свои правила игры.

– Я прав, Перис? – мягко спросил он.

Изгибы его верхней губы были тоже резко очерчены. Твердая нижняя губа была чуть полнее, и когда он говорил, открывались слегка выступающие резцы. Еще девочкой – да и не совсем уж девочкой – Перис провела немало часов, зачарованная мыслями об этом рте.