Она опять остановилась.

– Так ты действительно владеешь целым кварталом?

– Давай поговорим о более важных вещах.

Итак, это правда. И Бог знает, какой еще собственностью он владеет. Перис потрясла головой. «Квинн», как называлась компания Тобиаса, более чем расцвела с тех дней, когда их деды начали совместные земельные спекуляции. Дела Попса шли достаточно хорошо – особенно учитывая состояние, которое Эмма привнесла в их брак. Но Сэм Квинн – дед Тобиаса – основал настоящую империю.

– Скажи мне, что не будешь больше ходить здесь одна по ночам.

Она фыркнула и ничего не ответила. Тобиас слегка потряс ее за плечи.

– Перис? Обещай мне это.

– Не будь смешным. Я почти дома. Можешь теперь оставить меня и идти по своим делам с чувством выполненного долга.

Они свернули на шоссе Йеслер и дошли до крытой аллеи из вьющихся растений на южном конце парка Пионер. Фонари, каждый в форме трех больших шаров, омывали бело-желтым светом кирпичную мостовую.

Из аллеи послышался храп, и Тобиас намеренно повел Перис к ряду скамеек со спящими на них людьми, защищенными только этим изящным укрытием.

– Едва ли с чувством выполненного долга, – пробормотал он. – Я провожу тебя до самого дома. И попрошу впустить меня – нам надо поговорить. Это не игра, Перис. И не шутка. Это серьезно. Я бы не пришел, если бы это было не так.

Она с трудом сдержалась, чтобы не сказать ему то, чего не стоило говорить.

До Первой авеню они дошли в молчании.

Его большая рука давила ей на плечи. Совсем не неприятное ощущение. Просто незнакомое, непривычное.

Он был тем самым мужчиной, с которым ей безусловно не следовало видеться. Под спокойной внешностью скрывалась темная сила. Перис, может, и не была особо искушенной, но могла распознать бурлящую сексуальность.

И он был тем самым мужчиной, которого она безусловно хотела видеть.

Перис перевела дыхание и сглотнула.

Хотеть Тобиаса Квинна было ошибкой.

Она не хотела его. Как она могла? Она не видела его много лет – и не думала о нем. Почти.

Она хотела его.

Она думала о нем.

Как, или почему – на эти вопросы она не могла ответить. Только иногда испытывала чувство вины.

– Тебе нравится здесь, да?

– Да, – сказала Перис. – Очень.

От дверного прохода поднялась фигура и зашаркала по направлению к ним. Тобиас аккуратно обогнул ее.

Звуки рок-музыки донеслись из «Цветной коробки». Запотевшие стекла превращали посетителей в расплывчатые, качающиеся тени.

Еще проход, и Перис повернула за угол на Южную магистраль.

– Дом, милый дом, – сказала она, подходя к зданию. Она протерла рукавом стекла очков и надела их. – Большое спасибо. Возвращайся осторожнее.

– Я не хочу, чтобы меня отталкивали, Перис.

Она открывала входную дверь.

– Я не могу больше с тобой разговаривать.

– Почему?

– Ты знаешь, почему.

– Я знаю, откуда у тебя такие мысли. Посмотри на меня.

Перис медленно оглянулась. Она стояла на третьей ступеньке. Тобиас повернулся к ней, черты лица четко выделялись в резком свете фонаря.

Его глаза были прищурены от дождя. Черные волосы упали на лоб. Широкий рот с крепко сжатыми губами придавал лицу суровое выражение – как будто нужны были другие губы, чтобы сделать его теплым и мягким.

– Если ты не хочешь говорить со мной, выслушай меня, пожалуйста, – его скулы чуть побелели. – Пожалуйста.

Перис наклонила голову и ничего не ответила. В тишине она почувствовала движение Тобиаса и услышала его шаги на ступенях.