Я заметила, что ее лицо мгновенно побледнело, как будто его вдруг засыпало снегом, а миндалевидные глаза расширились от ужаса.

— Что такое, Джуля? Что с тобой? — недоуменно спросила я.

В просторном прохладном холле, до которого осталось каких-нибудь пять ступенек, не было ни единой души, возле тяжелой мраморной двери — тоже, и я не могла понять, чего же так испугалась Джуля.

— Ты что-то вспомнила? Тебе стало плохо? Да отвечай же, ради Бога, только не молчи!

Проследив направление ее взгляда, я уперлась глазами в толстую черную точку как раз под циферблатом настенных часов.

— Это… бабочка, — пробормотала Джуля, еле разжимая губы.

— Ну да, ночная бабочка, — подтвердила я. — Ты что, их боишься?

— Д-да…

— Но ведь они не кусаются! Да и живут совсем недолго! Слушай, да приди же ты в себя! — дернула я ее за руку. — Тем более что она сейчас спит.

— Вы уверены? — дрожащим голосом спросила Джуля. — А вдруг она затаилась?

— Да нет же! — настаивала я. — Ну что, мы так и будем здесь стоять?

Джуля словно загипнотизированная на ватных ногах спустилась в холл.

Когда мы вышли на свежий воздух, она с облегчением вздохнула.

— Я понимаю, что это глупо, но ничего не могу с собой поделать. Когда я была совсем маленькая, то увидела бабочку в сильное увеличительное стекло. Это был ужас! У нее такие толстые усы! А лапы! Нет, это невозможно пересказать! Какие там монстры из ужастиков! Я теперь перед сном тщательно проверяю свою комнату и если вижу бабочку, то зову Юсефа, и пока он ее не выгонит или не убьет, не захожу туда. Извините, что я так вела себя на лестнице, но это… это сильнее меня, — виновато улыбнулась Джуля.

— Что ж, бывает, — пожала я плечами. — У каждого есть своя страшная тайна.

— А вот и Юсеф, — Джуля помахала рукой человеку, который выглядывал из «двести тридцатого» серого «Мерседеса». — Ну все, я побежала! Так завтра в три! И не опаздывайте, очень вас прошу!

Девочка подбежала к машине, открыла дверцу и юркнула внутрь. «Мерс» медленно покатил к перекрестку.

Я не смогла рассмотреть Юсефа как следует. Заметила только, что на вид ему было лет пятьдесят и что лицо у него довольно добродушное.

Судя по тому, что охранник разрешил Джуле одной посетить кафе «Глобус», каким бы это место ни было спокойным, а сам дожидался ее в машине, Джуля была права насчет того, что он утратил бдительность.

Вряд ли при такой постановке дела Генрих Штайнер может чувствовать себя в полной безопасности. Особенно после того, что я сегодня услышала.

На повороте я слегка повернула голову и оглянулась на дверь кафе. Я вспомнила глаза Джули, неотрывно смотревшие на бабочку, и тотчас же мне пришло на память латинское название этого насекомого — «мортуум капут». В переводе — «мертвая голова».

Глава 2

Обещанный ураган в этот вечер так и не добрался до наших краев.

Я сидела на кухне и смотрела из окна на гору с телевышкой — как раз напротив нашего дома. Сначала даль заволокло закатными красками, потом атмосфера начала сгущаться, и небо медленно стало приобретать какой-то грязно-песчаный оттенок — сначала ярко-желтый, потом все темнее и темнее, пока наконец он не перешел в грязно-серый.

Ветер заметно усиливался, но вскоре стих так же неожиданно, как начался.

«Похоже, на сегодня шторм отменяется», — заключила я, задергивая занавески.

Пока я наблюдала за неудачной репетицией шторма, чайник успел остыть, и мне пришлось снова поджечь под ним газовую конфорку.