– А можно мне нормальный сон? – прошептала я, сдаваясь под натиском измученного организма. – Про что-нибудь хорошее?

И словно издеваясь, повелитель снов без лица и имени снова и снова бросает меня в один и тот же сон.

В поцелуи с кем-то, лица кого я не вижу. В торопливые обжигающие ласки на грани запретного. В такое, что стыдно даже представить.

Я чувствую горячее дыхание на шее, у самого основания, там, где кожа уже горит от поцелуев. Выше, у мочки уха, затем – на своих губах. Как искра, стремительно разгорающаяся в пламя. Я чувствую его руки на спине, кончики пальцев рисуют неведомый узор, который я с большим трудом все же узнаю.

Там, где проходят его руки, раскрываются шрамы.

Низ живота сводит от наслаждения, а сердце неистово бьется от нарастающей боли.

Я чувствую, как по спине бежит теплая кровь.

Моя кровь.

– Хватит!

Но руки снова и снова рассекают нежную кожу.

Все! Хватит! Никакой больше эссенции перед сном, никакого сна в комнате Дэваля! Ни разу еще за все пребывание в Мортруме у меня не было такой отвратительной ночи.

Я открыла глаза, намереваясь на этот раз окончательно встать и отправиться в душ. И если для этого придется разбудить Дэваля… что ж, я честно дала ему поспать, а рано вставать иногда даже полезно.

Зевая, я села в постели и потянулась. А потом завизжала, увидев у окна нечто настолько жуткое, что самообладание просто отказалось слушаться разума, оставив бразды правления неконтролируемому страху.

У страха было паучье тело с венчающимися стальными наконечниками лапами и женский торс.

– Дэваль, – холодно произнесло существо, – твоя девушка удивительно визглива и невоспитанна.

– Она не моя девушка, – буркнул парень, которого мой крик все же разбудил. – В остальном все верно. Что ты здесь делаешь, Ева?

– Твой брат вызвал меня. Говорят, у вас появилась девочка, которая не должна была умереть. Надеюсь, это не она?

– Что это… – От шока я забыла, как разговаривать полными предложениями.

Тварь посмотрела на меня укоризненно.

– Что? – фыркнула она. – Показатель твоего интеллекта, милая. Взрослые люди не теряют дар речи при виде кого-то, кто от них отличается.

Отличается?! Отличается – это когда у «кого-то» другой цвет кожи или нет ноги, а не гигантская паучья задница!

– Это Ева, – повторил Дэваль. – Моя тетя. Она арахна. Это мертвая раса из глубин вселенной.

– Тетя? То есть… сестра мамы?

– Поразительные познания! – фыркнула Ева. – Что с тобой, мой мальчик, ты стал удивительно неразборчив в девушках на ночь. Не понимаю, в чем удовольствие каждую минуту следить, чтобы она не ляпнула что-то неуместное.

К этому моменту первый шок уже спал вместе с сонливостью и вернулась стервозность.

– Слушайте, женщина-паук, смените тон, а не то найду для вас женщину-тапку, понятно?

Кажется, представителю расы из глубин вселенной еще ни разу не хамила еда. А я рядом с этой Евой смотрелась как мошка, зачем-то подлетевшая к паучихе и не подозревающая, что часы ее сочтены.

– Так, спокойно! – Дэваль на всякий случай сел между нами, пока знакомство не переросло в дезинсекцию. – Аида, Ева – одна из приближенных Повелителя, проявляй к ней хотя бы почтение, если не можешь разобраться с дружелюбием. Ева! Это Аида Даркблум.

Выражение лица паучихи изменилось.