Вот она, любовь, когда они смотрят друг на друга. Она — в каждом прикосновении. Дори слышала даже ее голос. Она была в поцелуях, в том, как говорили друг с другом их тела. В какой-то момент он преодолел страх и открыл свое сердце еще одной женщине. Но она знала, что он не произнесет этих слов до тех пор, пока она не примет решение, как жить дальше, И еще лучше знала, что, если она решит уехать в Чикаго, он не произнесет их никогда.

Дори всегда удивлялась тому, что именно те решения, о которых она больше всего беспокоилась и к принятию которых шла дольше всего, обычно в конце концов утрачивали свою важность, выходили из-под ее контроля, и ей ничего не оставалось, как только находить способ справиться с тем, что судьба сочла наилучшим решением в данной ситуации. Самое опасное в таких играх злодейки судьбы было то, что зачастую она весьма жестоко уведомляла Дори о своем выборе и принятом за нее решении.

Пятого июля стоял жаркий день. Небо было ярко-синим и очень ясным. Дори казалось, что в Канзасе неба куда больше, чем в любом другом месте. Похоже, к этому ей никогда не привыкнуть.

Накануне в городе праздновали окончание сбора урожая. Был небольшой фейерверк. Она не видела там рабочих, но предполагала, что они все равно как-то отпраздновали этот день. Ее переполняло чувство патриотизма и забота о своих собратьях — американцах. Поэтому Дори съездила в город, закупила разных соков и напитков, наполнила ими сумку-холодильник, напихала туда побольше льда и отправилась навестить рабочих.

Она просто попрощается с ними и поблагодарит за огромную работу. С утра Гил сказал ей, что на следующий день они уезжают. Больше уже не будет времени и возможности получше узнать их. Они все были очень приятными людьми, но где-то в глубине души Дори всегда чувствовала, что они немного сторонятся своих временных хозяев, стараясь как можно скорее выполнить работу и уехать восвояси. Однако она понимала, что отчасти благодаря их умению и мастерству она сумела полюбить эту землю и почувствовать новую для себя привязанность к полям и лугам Канзаса. Поэтому ей очень хотелось сделать для них приятное.

Очевидно, такое же желание появилось и у Гила, потому что его грузовик уже стоял у края поля, а три комбайна и два грузовика для сбора зерна были выключены. У рабочих явно был перерыв. Дори сразу же поняла, что Гил куда лучше знает правила и законы земли, ведь он уже раздавал работникам пиво. Она усмехнулась, припарковывая свой «Порше» на другой стороне дороги. Конечно, по сравнению с пивом привезенные ею соки покажутся… покажутся совсем уж несерьезными легкими напитками для разгоряченных усталых рабочих.

Гил увидел ее, помахал рукой и сказал что-то Флетчеру и Бакстеру, которые тоже были здесь, вместе с ним. Потом обернулся и продолжил беседу с одним из рабочих. Дори загружала сумку еще в городе и не представляла, насколько она тяжела, если тащить ее через все поле. Она быстренько прикинула, нельзя ли проехать туда на машине, не завязнув в перепаханной жирной земле. Но решила, что лучше уж не давать всему городу повода снова веселиться над собой. Вылезла из машины и пошла пешком.

Она давно уже не прихрамывала на левую ногу и почти не чувствовала боли в ней, но не отдавала себе отчета, что подсознательно старается не утомлять ее и предохраняет от дальнейших ушибов или царапин. А сейчас каждый удар сумки по ноге, пока она шла через поле по направлению к сгрудившимся в кучку комбайнам, отдавался резкой режущей болью в больной ноге. Она как наяву видела, что хрупкий сустав расшатывается все больше и больше и в конце концов рассыпается на мелкие осколки, а она падает и лежит, беспомощная и неспособная двигаться, среди скошенной пшеницы.