— Здорово, что я такой замечательный человек, правда, Дори?

Молчание в трубке, а потом:

— Это уж точно. Очень здорово.

Когда Гил приехал за ней ближе к полудню, Дори все еще не отошла от усталости, но весело болтала и выкладывала новости о Джозефе.

Она, похоже, сумела поговорить с ним еще с утра. Боль не проходила, но все шло нормально. Сосуды руки удалось соединить, пальцы пока ничего не чувствовали, но этого и следовало ожидать. Но он уже мог слегка пошевелить большим пальцем, хотя врачи и не хотели, чтобы он так рано напрягал больную руку.

Дори сердечно поблагодарила всех своих новых знакомых в больнице за гостеприимство, вместе с Гилом они распрощались с Гарри, отцом Джозефа. Она так перевозбудилась от всех этих событий, что даже не подумала ни о чем, когда Гил сказал, что приехал из Колби на грузовике Гарри и отдал ему ключи.

— А этот запах! — говорила она, выходя из здания больницы. — Гил, ты чувствуешь запах?

Он скривился и кивнул.

— Все равно что нюхать кадило в церкви в Страстную Пятницу. Я не могла поверить самой себе. Мне вдруг стало так хорошо от этого запаха! И отделение неотложной помощи. Там все такое родное, я все это так здорово знаю! Это все равно что… — Она остановилась, выйдя за большую стеклянную дверь, и огляделась вокруг. — А как мы поедем домой?

— Знаешь, я подумал, что неплохо было бы привязать тебя к воздушному шару, чтобы ты долетела до дома. Но лотом прикинул — вон там есть стоянка такси, так зачем усложнять себе жизнь? — Он улыбался и обнимал ее за плечи.

— Я слишком много болтаю, верно? — сказала Дори, чувствуя себя полной идиоткой.

— Много, но не так чтобы очень, — снова улыбнулся он, массируя рукой шею Дори. — Я очень рад, что ты такая счастливая.

Она действительно была счастлива. Столько времени прошло, прежде чем она смогла вновь применить свои профессиональные знания и опыт, любая попытка показать, что ничего особенного в этом нет, была бы неестественной, даже более того — просто глупой. В этом не было ничего сверхъестественного. В ее организме не произошло никаких физиологических изменений. Судьба сама взяла из ее рук этот выбор и приняла решение. Она — врач. Она именно то, что есть на самом деле. И совершенно неважно, что произошло с ней в прошлом или что случится в будущем. Она всегда останется врачом.

Гил это видел. Ему не нужно было ничего объяснять. Он явно был рад и доволен за нее, но вместе с тем было ясно, что самому ему не так уж радостно.

Оба понимали, что это неизбежное событие, к которому они, хотя и знали, что оно неизбежно, не сумели подготовиться, — это событие приблизилось, и сейчас нужно будет принимать решение. Одному из них придется это сделать.

Гил накормил ее, обедом в симпатичном летнем ресторанчике в центре Денвера, а потом они отправились обратно. Дори спросила, как отреагировали на несчастный случай с Джозефом дети. Гил сказал, что они страшно перепугались, разволновались и были охвачены ужасом. Пока они ехали по городу, Гил вспоминал свой последний приезд в Денвер и показывал Дори из окна машины все интересные места, которые припоминал. Он говорил о горах и о великих равнинах. Но разговор не касался Колби и Чикаго. Им не хотелось говорить, о напряжении, царящем между ними. Они не прикасались друг к другу и не могли заставить себя взглянуть в глаза один другому, слишком опасаясь того, что могут увидеть.

Домой они приехали часам к пяти. После непродолжительных расспросов Гил уехал в своем большом серебристо-черном грузовике вместе с мальчишками — надо было выполнить вечерние дела. А Дори осталась помогать Мэтью готовить ужин.

— Что-то ты больно спокойная сегодня, — сказал Мэтью, входя в гостиную и вытирая руки о полотенце, которое он всегда, занимаясь готовкой, затыкал за пояс.